Денис Рябцев - Добрые вещи

– Хлам, – зачем-то сообщил незнакомец, – сверху лоск, а внутри – гнилье.

– Специалист?

– Чуть-чуть шарю.

– Так это на продажу выставка?

– Конечно. Вот эту ласточку за сто тысяч торгуют. По сути – металлолом.

– Лихо. Слушай, земляк, тут какие-то продуктовые киоски есть. Говорят. Где горбуша, другие продукты продаются. Как проехать?

– А, еще квартал прямо. Там минирынок. Чуть не доехал.

– Спасибо.

Мы успешно добрались до места. На небольшом пятачке действительно стояло несколько перекрашенных домиков из эпохи девяностых. Здесь был и рыбный, и фруктовый, и даже хлебный лотки. У некоторых стояли небольшие очереди человек по пять.

Батя достал из карманов пакеты, намереваясь сделать покупки.

– Беляши продают, ты завтракал?

– Давай. Нет.

– Пару? Сколько?

– Двух хватит.

Пока я затаривался едой, отец успел приобрести рыбу. Из его сумки торчало штук пять хвостов.

– На, горячие, – протянул ему местный стритфуд, – И почем морские деликатесы?

– По сто пятьдесят, – сообщил отец, выцеливая самую подходящую сторону пирожка для укуса, – Я тебе говорил, дешевая здесь горбуша. И поедим заодно. Ты же знаешь, что лучше переспать, чем не доесть.

– Знаю. Ты лет тридцать одну фразу смакуешь. Хорошо, что не просто так ехали.

Мы подкрепились, стоя у машины.

– Ничего, вкусные, я дома тоже жарю такие. Беру готовое тесто. Десять минут и готово, – отец тщательно вытер руки и губы салфеткой.

Потом мы побродили еще, набрав яблок, всякой другой чепухи.

– Поехали, – скомандовал старший, и пошел назад к автомобилю.

Мне ничего не оставалось делать, как припустить следом. Вспоминая детство. Когда батя так же шел вперед, не обращая внимания, успеваем ли мы за ним с младшим братом.

Дорога домой пролетела быстро. И расспрашивать что-то уже не было настроения.

– Как у тебя с табаком? Заедем в гипермаркет, раз по пути?

– Давай.

Мы нашли удобный карман и причалили к обочине. Зашли в просторный зал со множеством лотков и сразу уперлись в рыбный отдел. Прямо перед нами на витрине лежала горбуша. И под ней, как издевка, стоял ценник. Сто двадцать рублей.

– Е-мое, – только и смог выдохнуть отец.

А я пошел дальше, делая вид, что не обратил на это внимания.

Мораль описывает далеко не все вещи в жизни. И чувствуешь бессилие, когда нет однозначного ответа, как поступить.

Мы с мамой стоим у подъезда. Грязная высотка среди пыльного двора, заставленного легковушками. Ветер доносит запах от мусорных контейнеров.

– Дядя Потап, это я, – говорит женщина в домофон.

– Кто? – доносится с треском из динамика.

– Татьяна, племянница ваша.

– Откуда приехала?

– Из Верховецка, открывайте. Мы едва на ногах стоим с сыном. Целую ночь добирались.

– А с какой улицы вы? – не верит существо на другом конце.

– С Комсомольской. Ну что же вы голоса моего не узнаете?

Замок общей двери щелкает, пропуская родственников внутрь.

– Вот, старый, совсем уже из ума выживает.

– Да, чувствую, какой нас прием ожидает.

Мы заходим внутрь, привыкая к затхлому запаху, и поднимаемся вдоль исписанных граффити стен к лифту.

– Просто кричащая безнадега, – констатирую, – Посмотри на почтовые ящики. По ним, наверное, из пушки стреляли.

Приезжает кабинка, поскрипывая, открывает нам грузовое пространство. Затаив дыхание, благополучно поднимаемся вверх.

Общая дверь кубрика на третьем этаже закрыта. Долго ждем, предполагая, что родственник о нас успел позабыть. Но через время доносятся шаркающие шаги. Наконец слышится металлический лязг. Но полотно приоткрывается лишь чуть-чуть. В небольшую щель худощавый дед в вязаной шапке разглядывает гостей. Словно лесной гриб под ядовитой шляпкой он посматривает на нас с недоверием.

– Таня? – Еще раз переспрашивает он, – А кто это с тобой?

– Сын.

– А?

– Сын! Меня привез на машине.

Пенсионер открывает калитку полностью, позволяя нам пробраться в холл.

– Проходите, – зовет за собой, держась рукой за стену, как за поручень. На нем обвисший пиджак, трико, заляпанное чем-то высохшим.

Мы проходим несколько метров до его квартиры, где прибита выцветшая табличка «Здесь живет ветеран ВОВ» со звездой.

Внутри жилища остался только узкий лаз между кипами журналов, пакетами с каким-то барахлом и кучей другого хлама. Здесь что-то давно пропало из продуктов и стоит вонь, которая заставляет слезиться и покалывает ноздри.

– Дядя Потап, что же у вас тут за духота? Надо же окошко приоткрыть, чтобы проветрить.

– Не смей! Я простужаюсь от сквозняков.

Дед пробирается в свою комнату, сваливая на ходу пакет, из которого вываливаются склянки с лекарствами.

– Пусть, не трогай, – одергивает меня, было наклонившегося, чтобы это собрать, – Я после вас ничего не найду.

Он садится в свою кровать со скомканным одеялом, бинтами и марлями. Вытаскивает из под себя телефон и откидывается на подушку.

– Совсем что-то плохо себя стал чувствовать, – сообщает дед, – Уже и память подводить стала.

– Дядя Потап, мы приехали вас забрать, – говорит матушка, – Вы тут один совсем пропадете.

– Куда это?

– В Верховецк. Будет у вас там отдельная комната, свежая еда. Я же сюда не могу ездить постоянно. В такую даль. Мало ли, что может со здоровьем произойти.

– Стоп, – жестко отрезает дядька, – Даже не начинай. Я переезда не перенесу. Ты что? Умертвить меня хочешь?

– Что вы такое говорите? – Вставляю реплику я, – Сейчас положим вас на заднее сиденье в машину. Там плед, подушка. И доедем потихонечку. Ничего не произойдет.

– Мне виднее, – настырно продолжает гнуть свою линию старик, – Вы зря приехали. Убирайтесь.

Мы с матушкой переглянулись, ошарашенные контекстом. А родственник для придания пущей убедительности начал выть, будто раненный зверь.

– Что с вами? – Всполошилась мама.

– Сердце прямо защемило, мне нельзя нервничать.

– Врача вызвать?

– Не нужно, – приходит в чувство старец, – Уезжайте. Мне сейчас вовсе не до вас. Захлопните за собой.

Он поворачивается на бок и делает вид, что заснул. Мы какое-то время разглядываем его недвижимую спину.

Матушка показывает жестом, чтобы я вышел. И мы по возможности тихо выбираемся наружу.

– Ужас. Так я и знала, что зря едем. Что делать?

Тут в коридор выходит соседка из квартиры напротив. Она смотрит на нас с любопытством.

– Родня мы дяди Потапа. Приехали его к себе забрать, а он ни в какую, – в сердцах делится с незнакомкой Татьяна.

– Забирайте силой, – машет рукой старушка, – Он тут всему подъезду жизни не дает. Вонь стоит, хоть святых выноси. И за квартиру не платит уже полтора года. Нам управляющая компания сказала, что с нас будет его долги высчитывать.