Татьяна Иванько - В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3, часть 1

– Ш-ш-то… а? Я… ну…

– Ты пьяный, нет? А ну…

– Д-да нет, я… – я разглядел милиционера, уже не очень молодого, но всё с сержантскими нашивками, не иначе разжалованный какой-то…

– Чего «я»? Документы давай.

– Ш-што?

– Документы-документы! – всё требовательнее проговорил милиционер, становясь всё больше похож на какого-то фашиста. По крайней мере, мне от него, как от фашиста захотелось сбежать…

– Погоди, командир, – раздался откуда-то немного осипший голос, и небольшая рука тронула его за рукав форменной шинели. – Со мной парнишка, вот и документ.

Между пальцев этой самой руки, спрятанной в перчатку, торчала пятидесятидолларовая бумажка, свернутая несколько раз.

– С вами? – милиционер растерянно обернулся, глядя на обладателя, а, вернее, обладательницу руки, мне она не была видна за ним самим и спинкой сидений. – Вы… ты уверена, сопля? Тебе самой-то сколько? Школу хоть кончила?

– Не грубите, сержант, не то документ могу и спрятать, – невозмутимо ответил голос.

– А… а я что… а ничего я… я только…

– Ну вот бери и вали, – негромко и даже мягко продолжил голос. – Если приведёшь кого, учти, скажу, что ты у нас деньги украл и хотел меня изнасиловать, а моему брату нанёс травмы, вон он, в синяках весь. Сядешь.

Милиционер взял банкноту, и, оборачиваясь по сторонам, отошёл от лавки.

– Спасибо! – проговорил я ещё невидимой спасительнице, голос у неё был тонкий, нежный, но говорила она так уверенно, что мне представилась всё же взрослой дамой лет сорока пяти.

– Да какое там спасибо, вставай давай, электричка вон, подходит… Идём!

Она поднялась, оказавшись очень тонкой в теплой куртке и чёрных джинсах и шапочке надвинутой так низко на нос, что и носа-то этого не было видно, а подбородок спрятался в большущий воротник свитера и шарф.

– Не глазей, дубина, скорее, на перрон! – скомандовала странная девчонка.

Но едва мы выбежали на перрон к подходившей электричке, она остановила меня, удержав за рукав, и потянула за угол станции, в темноту.

– Ты что? Электричка же…

– Ш-ш-ш! – она приложила палец к губам и кивнула по направлению к освещённому входу. Оттуда, спеша выходил давешний ментик в сопровождении военного патруля.

– Как ты узнала?! – удивился я, шарахаясь, хотя мы тут были в полной темноте как в засаде.

– Ну… Гнильца всегда в людях есть, но в некоторых так смердит, что не перепутаешь, – светила странная девица, теперь я видел, что она молодая, вернее чувствовал. – Сейчас другая электричка будет, её тоже пропустим, а вот на той, что через десять минут и уедем. Вернее, ты уедешь… Хотя… ладно, я помогу тебе, но только чуть-чуть. Ты что, солдат? Вернее, дезертир получаешься? Чего сбежал? Били или ещё похуже? С виду ты не слабый парень, хотя тощий… посильнее нашлись?

– Ну я… это…

– Не убил хоть никого?

– Нет! – испугался я.

Она посмотрела на меня из-под шапочки.

– Ладно… допустим. В честь Рождества поверим…

– А уже Рождество?! – удивился я. – Это я неделю уже…

– Неделю? Это много… – в свою очередь удивилась девушка. – Переодеться тебе надо, но главное, помыться, воняешь, как… Идем!

И мы двинулись к следующей электричке и, отправились на ней, снова не знаю, куда, названия здешние мне были незнакомы, только вначале я что-то запоминал, пытался держать в памяти направление, но сбился очень скоро, а потом и голова стала работать плохо. Вот сейчас, куда ведёт меня эта девушка? Мне было всё равно, я не видел даже её лица до сих пор, только слышу голос, и этот голос почему-то мне нравится и даже привлекает, прямо-таки ведёт за собой. Возможно, сейчас я пошёл бы и за рёвом марала, но я не хотел об этом думать.

Когда она меня разбудила выходить, было ещё темно, но учитывая, что я ехал всё севернее и севернее, здесь может быть темно весь день, ещё январь, пока день значительно прибавится, сейчас десятый час, едва светает…

Мы вышли из электрички, какой-то немаленький город.

– Идём, выспаться тебе надо, поесть и превратиться в обычного парня, а не в подозрительного бомжа, тогда и…

– Что тогда, бросишь меня?

Она вздрогнула почему-то и обернулась.

– Я тебя и не брала, чтобы бросать, – мрачно произнесла она.

Но я с этим не согласился.

– Нет, взяла, подобрала, как бездомную собаку. Никто на той станции не пошевелился даже, а человек двенадцать там точно было кроме тебя.

– Ну значит, я глупее всех, – ответила девушка, отворачиваясь, и я опять не разглядел её лица.

– Ты меня спасла, значит, теперь за меня отвечаешь.

– Очень удобно, – пробормотала она.

В киоске у вокзала она спросила, где сдаётся квартира и, получив адрес и разъяснения, как добраться, мы отправились. Оказалось, близко. Здесь она отправила меня мыться, а сама ушла куда-то и вернулась уже, когда я распаренный и, наконец-то чистый, вышел из ванной убогой и темноватой, но зато снабжённой всем, чтобы превратиться в цивилизованного человека. Одежды своей я не нашёл, поэтому обернулся в полотенце. Когда она вошла, я только включил чайник на длинной кухне, каких много у нас в Питере, но там даже такое убожество выглядит величественно, а здесь убого и как-то криво.

– Извини за вид, а где моя одежда? – стыдясь не только наготы, сколько худобы, спросил я.

– Я отнесла на помойку. На, тебе, одежду, – и положила пакеты из магазина. – Одевайся. Я приготовлю что-нибудь поесть на скорую руку. А после вымоюсь тоже.

– Ты не боишься, что я бандит, ограблю тебя и… сбегу?

– А ты не боишься, что я тебя по башке тюкну и сдам на органы? – без улыбки сказала она. А потом посмотрела на меня и добавила: – Да не ссы, шучу я. Какой ты бандит, лох интеллигентский. Иди, одевайся.

Удивительно, но вся одежда пришлась в пору, всё обычное – джинсы, свитер, футболка с длинным рукавом, термобельё, между прочим, даже ботинки с мехом и носки и те как раз. Я посмотрелся в зеркало, тут висело какое-то в прихожей, в пятнах старости и сколах. Ну и вид, меня и, правда, не узнать, такой тощий, что на лице глаза да нос, голова-то бритая… чистый урка.

– Ты на урку не похож, – сказала странная девушка, когда я предстал обновлённый и сказал об этом в смущении. – Взгляд у тебя нормального человека, голодного только. И… растерянного.

А вот сама она оказалась необычная, очень тонкая, высокая, хотя сразу мне так не показалось, довольно короткие тёмные волосы, смешно торчащие вихрами, она снова обернулась к сковородке, на которой жарилась яичница с ветчиной, хлеб уже нарезан, чайник на плите закипает.

Когда мы сели есть, я не мог отвести взгляда от её лица, таким необычным, цепляющим оно мне казалось, я даже не мог понять, что именно в этом лице такого, что я не могу оторваться.

– Как тебя зовут? – спросил я.