Ярослав Солонин - Букет Миллениала

Женскую фракцию «Партии синих» представляла Танюха, с которой у Вовки-Цыганка одно время был роман, блондинка Альбина, первая на районе «давалка», любительница самогона и матерных частушек. Именно от неё я впервые услышал куплет:

Девки в озере купались,

Хуй резиновый нашли.

Целый день они ебались —

Даже в школу не пошли.

Она его произнесла в качестве тоста, а потом задорно опрокинула стакан с огненным напитком. Малообъяснимый феномен, но Альбина действительно была красива, не утратила чар за годы участия в политической игре «Партии синих». От неё исходили флюиды блядства и материнства. Но всё-таки Альбина, как и Танюха, придерживалась патриархальных взглядов. А вот подруги-лесбиянки с Большой Стрелецкой представляли феминистическое крыло. Впрочем, и в гульбищах они участвовали реже. Профессор Мойше Шафонский называл их: «Очаровательные вольнолюбки», по сути запустив феминитив в гущу местного глинозёма задолго до того, как это стало мейнстримом. Говоря о «Партии синих», можно вспомнить и Вовку Рыжего, который однажды пошёл продавать топор по наказу Мойше. В пути его застиг дождь, и вот с этим зловещим раскольниковским инструментом он засел в кустах, под сенью тёрна, дабы переждать непогоду. Учитывая его схожесть со Стенькой Разиным, неудивительно, что кто-то из соседей вызвал милицию. К партийным можно отнести и Кумара, относительно молодого человека, одетого в фирменный плащ и пахнущего дорогим парфюмом. Кумар был немногословен. Однажды кто-то из партийных зажёг костёр, и Кумар брезгливо отодвинулся: «С войны я не люблю костры. Когда сидишь на позиции, даже курить нельзя, а костёр – верное палево». Кумар был снайпером, и на его счету было несколько «духов». Почему Кумар? Анашу жаловал – встречались среди «синих» и левые уклонисты.

Но особое место в иерархии партии занимал богатырь Андреич. Если так угодно, это партактив. Ветеран войны в Афганистане, он называл мужиков, прошедших срочную службу где-нибудь в мирных точках, «мазутой». Мой батя в конце 80-х оттрубил в Тюмени в Железнодорожном батальоне, служба далась ему нелегко, оставив букет душевных травм, которые он обнажал только в алкогольном исступлении. Так вот, когда Андреич называл его «мазутой», желваки, конечно, играли. А сломанная в армии челюсть зловеще похрустывала. Учитывая, что Андреич был у нас батраком, и заливал фундамент под новый дом, его понты легко осаждали. Потому что именно у нас была выпивка, тушёнка, шашлык и всё, что душе Андреича угодно. А откуда бы я так хорошо узнал контингент здешних улочек?! Андреич являл собой классический образ русского богатыря. Косая сажень в плечах, длинные русые волосы, удаль молодецкая и тосты о самом важном:

Ебутся черти на могиле.

Чтоб хуй стоял и деньги были!

Меня Андреич прозвал Архимедом. В ту пору я насмотрелся «Очумелых ручек» с Андреем Бахметьевым и Тимуром Кизяковым. К тому же, бабушка мне купила книгу с таким же названием, где много интересных самоделок было собрано – от радиоприёмника из картошки до тапочек из пластиковых баклажек. На участке я мастерил собственный водопровод, в сарае работал над рецептом пороха. Пытался делать сплавы из металлов в самодельной домне. Паял микросхемы, которые потом оставалось только выкинуть. Ещё я мастерил скворечники, телевизионные антенны, строгал деревянную посуду, мастерил приспособления для сбора вишни. Пытался протянуть телефонную связь. Экспериментировал с рыболовными снастями. Делал из старой одежды, которую обнаружил в сарае, модные аксессуары и экстравагантные пиджаки, рубашки, брюки, комбинезоны. Вполне возможно, что, если бы я пошёл по стезе Славы Зайцева, добился бы некоторых высот. Также возился со своим мопедом, чинил велосипед и пытался собрать электродвигатель. Да чего я только не делал. А поскольку тут же рядом трудился Андреич и внимательно расспрашивал меня о моих perpetuum mobile, он имел основания прозвать меня Архимедом. И в течение последующих лет я, идя по улице, был готов услышать громогласное: «Архимед». А вот учителя были другого мнения – для них я оставался беспутным троечником. Да и бог с ними. Андреич пил водку стаканами, ломал кирпичи с одного удара, на спор оставлял глубокие дыры в штукатурке дома, с ноги ломал заборы, об колено ломал черенки от лопат. Мы с ним вместе метали ножи и топоры в стену сарая, превращая его в решето. Ценил Андреич острую огнедышащую закуску и потную солёную работу. Если допивался до состояния риз, то просто падал, как падают столетние дубы. Мои вкусы не одобрял. Когда я говорил «Виктор Цой», он качал головой: «Не нравится мне он. Выпендрёжный какой-то. Манерный». Байкеров называл «рокерами». Стоило ему увидеть какого-нибудь модного парня, испещрённого татуировками, Андреич морщился: «Небось на зоне-то не сидел, фраер». Андреич был в разводе, ездил к сыновьям, всячески баловал их, покупал игровые приставки и футбольные мячи. Жил со старушкой-матерью и братом-бирюком. Любил быструю езду. Находиться с ним в одной машине, когда он садился за руль, было откровенно страшно, да и небезопасно. Ездил он только по пьяни, неровно, сильно газовал, рывком заезжал в гараж и выезжал из него. Терял ключи от машины, и тогда просто расплющивал гвоздь-сотку кувалдой, вставлял полученное приспособление в стартер, и мчался навстречу ветру. После многодневных запоев бывал слаб и немощен, мать его отпаивала куриным бульончиком. Про Андреича ходила шутка.

– Знаешь, кто Андреича обычно будит?

– Мать?

– Нет.

– Будильник?

– Да нет же. Будит Андреича бодун.

Подозреваю, в «Партии синих» не было безродных космополитов – каждый по-своему был патриотом. Мойше Шафонский воспевал русские степи, Вовка-Цыганок русских женщин, Андреич считал, что «Россия натянет на шишку американов». Все они с подозрением относились к наркоманам. Но случались пересечения.

«Партия зелёных», хочу напомнить, это не экологи, если брать во внимание Гусиновку, а не весь остальной просвещённый мир. Там это наркоманы, любители ПАВ – психоактивных веществ, адепты химической зависимости, торчки, ловцы кейфа, абшабашенные, атомщики, белодвиженники. Впрочем, когда мы переехали, самая жёсткая, героиновая, волна 1995—1997 гг. сошла на нет. Большинство наркоманов вымерло. Остались самые крепкие. Хотя все глобальные процессы в Гусиновке проходили с опозданием на несколько лет. Так что любители «бузануться» конечно же были там, но они были не столь открыты миру, как алкоголики. К Вовке-Цыганку члены «Партии зелёных» относились с уважением, поскольку его сын Мишка вошёл в пантеон мёртвых героев этой зловещей партии. Серёга Кисель, 19-летний домушник с тюремным стажем, являл собой плюралистичный вариант: пил всё, что горил, ел всё, что шпехает. С Цыганком у него были какие-то свои деловые отношения. Цыганок иногда покупал у него ворованные магнитолы, которые вскоре пропивал.