Воронцов Саша - Мертвая романтика. Книга первая: Alternative rock

Москва. Для меня это название ассоциируется со свободой. С возможностью бросить все, расправить крылья и полететь туда, куда тебя ведет сердце. Возможно, многие не согласятся со мной, но они просто не испытывали того пьянящего чувства отсутствия рамок и запретов. Чувства, что никто не стоит над тобой, не возвышается незримым надзирателем, не считает за тебя, как тебе прожить жизнь.

Москва. Тут я смог начать все с начала, точнее, продолжить в обновленном виде. Она научила меня полагаться на самого себя, подарила незабываемые дни и ночи, интересные знакомства и мгновения, когда я правда чувствовал себя живым, настоящим человеком. Кажется, я даже смог понять своего старого приятеля.

«Надо срочно купить наушники».

Эта мысль преследовала Юшина Шеньяна все два часа перелета из Таллина в Москву. Сперва он рассматривал проносящиеся внизу города, но вскоре их затянуло плотными молочными облаками. Затем он переключился на предлагаемый фильм, но тот был настолько нелеп и смешон, что парень не выдержал, вытащил из ушей едва работающие наушники, которые предложила стюардесса, откинулся на спинку и закрыл глаза.

Его тут же захватил реальный мир: приторные разговоры влюбленных за спиной, прерываемые поцелуями и смехом, болтовня ребенка с бабушкой на соседних сидениях. Судя по всему, малышка очень хотела посмотреть в иллюминатор и просила об этом бабушку, но та не решалась потревожить «спящего» парня с бледной кожей. Должно быть, решила, что он не здоров.

Шеньян усмехнулся и мысленно поблагодарил вежливую старушку. Меняться местами и пересаживаться к проходу, где шум был еще сильнее, он не хотел.

Хорошо, что он выбрал прямой рейс, хоть ради этого и пришлось провести с семьей два лишних дня. Разумеется, для него эти дни – ничто, капля в море практически одинаковых дней, но из-за этой «капли» ему пришлось дольше, чем планировалось, чувствовать грустный взгляд матери и слышать за спиной подозрительный шепот пожилых соседок. Возможно, что из-за этой «капли» он и забыл любимые наушники на столе.

«Наушники, наушники, мне нужны наушники, срочно, отгородиться от мира и не слышать его, послать к черту», – повторял про себя парень, сходя с трапа, забирая багаж и оглядываясь по сторонам. Первый же магазинчик в аэропорту «порадовал» завышенными в три раза ценами и скромный выбором. Юшин недовольно поморщился: предлагаемый товар не соответствовал ни заявленной стоимости, ни его требованиям. Он был не против отдать эти деньги, но только за качественный звук, а не выставленную дешевку, которая умрет уже на следующий день.

«Придется потерпеть до дома, – издевательски сообщил хриплый мужской голос в голове. – Могу спеть традиционный роман в стихах рыцаря Кельминкерского, прославляющий его прекрасную даму».

– Такой рыцарь действительно существовал? – прошептал Юшин.

«Понятия не имею, я же твой внутренний голос, а не профессор исторических наук, специализирующийся на медиевистике».

Иногда Юшин ненавидел Хайда за это.

В аэроэкспрессе ему удалось немного вздремнуть. В вагоне было мало людей, и Шеньян сел в дальний угол, закрыл глаза и немного расслабился. Его потревожили лишь раз – когда по вагону прошла громко переговаривающаяся компания подростков.

«Не ворчи, как старик, – посоветовал Хайд. – Это же обычные дети».

– Обычные дети могут вести себя и потише, – отозвался парень, выходя с чемоданом на перрон вокзала.

Белорусский вокзал всегда вызывал у Юшина ассоциации с романом Бальзака «Блеск и нищета куртизанок». Ярко-желтый «сталинский замок» напротив железнодорожных путей выглядел грязным и заброшенным, его великолепные украшения казались порванными кружевами пышного старинного платья. Через дорогу толкались невысокие домики в два этажа, плотно забитые магазинчиками и кафе – будто бедные крестьяне в грязных кафтанах или усталые купцы, старающиеся выжать из своего товара все. С третьей стороны возвышались чистые бизнес-центры из стекла, перед которыми «горела» одинокая белоснежная церковь с единственным золотым куполом.

«Москва во всем ее великолепии и контрастах!»

Вокзал встретил привычной суетой, толкучкой и бурчанием продавцов «Зарядные устройства, наушники, шнурки!». Остановившись возле книжного развала, Юшин с любопытством окинул взглядом товар. Горка путеводителей, псевдоисторическая и псевдополитическая литература о заговорах всех подряд против остального мира, несколько дешевых детективов, сказки для дошкольников и потрепанные бумажные тома классиков – ничего интересного.

Усталая продавщица средних лет окинула его равнодушным взглядом и сразу же потеряла интерес. Заметив это, Юшин улыбнулся краем губ. Белые волосы, бледная кожа и красноватые глаза в Москве не вызывали никакого интереса, хотя в Таллине они привлекали излишнее внимание. Хотя возможно, дело было в том, что Юшину не повезло родиться в тихом «сонном» районе, в котором старики знали всех жильцов с пеленок и не стеснялись обсудить их со всеми, кто готов был слушать. И уж тем более они прекрасно знали, что в семье эстонского ученого-трудоголика и русской домохозяйки родился генетический уродец – альбинос. Знали и не стеснялись перешептываться, едва завидев Юшина…

«Эй, ты в порядке?»

– Вы будете брать?

Юшин кивнул и только сейчас заметил, что вцепился в книгу. Кажется, второй голос был женским.

– С вас сто рублей, – продолжила продавщица. – Можно перевести на карту, можно наличными.

Вытащив из кармана купюру, Юшин отошел. Ему срочно нужны наушники, иначе он сойдет с ума от собственных мыслей.

Одним из несомненных плюсов проживания на станции метро «Тульская» была близость к центру. Всего через двадцать две минуты и одну пересадку Юшин выходил из метро, а еще через восемь минут уже здоровался с пожилой улыбчивой консьержкой, поливавшей цветы.

Вытянутый на четыреста метров вдоль постоянно загруженной улицы «дом атомщиков» вмещал девять подъездов, почти тысячу квартир, узкие, будто в бункере, коридоры, тянущиеся через этажи, и невероятные легенды о потайных замурованных комнатах и возможности устоять даже во время атомной бомбардировки. А еще тут жило огромное количество людей, которых не интересовал никто, и Юшина это устраивало. По крайней мере те несколько человек, что встретились ему в подъезде, даже не посмотрели на него.

В квартире Шеньяна было две комнаты. В одной стояла широкая квадратная кровать, на которой легко поместилось бы четверо, шкаф в углу, комод и зеркало в тяжелой резной раме. Во второй стояли забитые книгами тяжелые шкафы, диван в центре и советский торшер с желтым «колпаком».