Константин Ганин - Солнца на полнеба

Скорая помощь доставила в офис миленькую и забавно строгую девушку в белом халате. Сексуальности в ней было столько, что поначалу я заподозрил розыгрыш. Когда следом за первой вошла вторая – совершенно неинтересная, – мои подозрения развеялись. По команде миленькой я нехотя оголил своё рыхлое тело. С откровенной брезгливостью чувствовал запах пота и наблюдал, как головка фонендоскопа проваливается туда, где у брутальных парней каменеют мышцы. Вспомнился купленный полгода назад абонемент в тренажёрный зал. Чтобы как-то отвлечься от жалкого зрелища, налёг на язык. Моё красноречие длилось недолго: на лице некрасивой врачихи мелькнула снисходительная усмешка, и этого оказалось достаточно, чтобы заткнуться и погрузиться в себя.

Когда скорая уехала, я виновато посмотрел на фотографию Богини. Карточка оказалась лицом в другую сторону, это почему-то успокоило.

– Что у тебя, Наум? – поинтересовалась Алёна, когда я вышел в приёмную.

– Алёна, я тебя почти люблю, – ответил я.

– Ты мой герой, – прозвучало просто и приятно.

Я махнул рукой и вышел из приёмной. Вернулся к себе, сел за компьютер и попробовал собраться. Кое-как дотянув до обеда, вышел на улицу. Весна растекалась по небу, пахла в прогретой коре, отражалась в лужах. «Я просто маленький-маленький человечек на маленькой-маленькой планете какой-то заурядной галактики, – успокаивал я себя на ходу. – И все проекты, которые я делаю, всего-навсего амбиции букашки. Там же деньги, отчёты, бюджеты… Вот доживу я свою маленькую-маленькую жизнь в этом маленьком-маленьком сраном офисе и сдохну, не успев как следует надышаться небом. Эх и чудесная же программа намечается». Я шёл среди весны, а перед глазами стояли колокольчики и лицо незнакомки. Солнце сквозь запахи и крики птиц просачивалось в душу. С каждым шагом там становилось всё светлее, я разрастался в этом крохотном мире до размеров планеты. Все, кого я знал, ожили и заселили меня. Разбились по материкам и странам. Люди, которых я не любил, наполнили континенты. Те, кто был мне близок и дорог, уехали на край земли и там спрятались в горах за неприступными стенами древних замков. А сам я остался на острове с солнцем и одиноким пушистым облаком. Оттуда, сверху, на меня смотрела Она. Цвета волос видно не было – они перемешивались с солнечными лучами. Глаз и губ тоже было не различить. Но Она была там, я это чувствовал. Свет, обласканный Ею, падал на лицо и впитывался под кожу. И лужи на моём острове оказались согретыми, и чувства, которые я прятал всю свою жизнь, дали ростки. Взошли и заговорили. Вразнобой и о разном. Как те колокольчики во сне. «Это безумие», – совершенно отчётливо понимал я. Но солнце накладывало блики на душу, и от трезвых мыслей темнее не становилось.

После обеда нас снова позвали к начальству. Шеф затянул речь, от которой смердело Заговскими организационными идеями. Он вдохновенно вещал, что мы захватим полмира и сообща завоюем недозавоёванное. Тыкал в меня пальцем, хвалил, сулил международные премии. Словно бы между делом сообщил, что мой проект забирает Заг. Дабы «немного разгрузить Наума и дать ему возможность реализовать себя в новом». Ситуация не удивила. По сути, я уже давно ждал этого момента и готовился к нему. Теперь же, когда всё начало сбываться, ощутил в себе пустоту. Заг же растёкся, полулёжа в кресле. Выглядел удовлетворённым.

– Наум, – окликнул меня Изя. – Ты не спишь там? Чему увыбаешься? У тебя есть что сказать на этот счёт?

– Никак нет… – ответил я, возвращаясь в реальность. – Сегодня же передам… Артемию Никифоровичу. Забуду…

– Что забудешь?

– Про проект.

– Ну уж так-то не надо, – проворчал Изя. – Ты в этом процессе как был, так и остаёшься ключевой фигурой. Чисто поитически тебя надо прикрыть. У Артемия в этом дее опыт побойше.

– Разберёмся, Иван Захарьевич, – вмешался Заг. – Проект важный, там всем работы хватит.

– Наум, всё в порядке? – спросил Изя с некоторой опаской, не слушая зама. – Ты чего такой радостный?

– Да… – бодро ответил я, понимая, что к проекту больше не подойду. – Разберёмся.

Внутри стало холодно, как в погребе. Что-то большое и важное вдруг накренилось и дало трещину. Подумалось: «Это конец. Бежать надо. Прямо сейчас».

– Отъично. Артемий, организуй нам еженедейные встречи на троих по этой теме, – распорядился Изя.

– Иван Захарьевич, – перебил я шефа неожиданно даже для себя, – можно вопрос не по теме?

– Ну давай, – с сомнением в голосе произнёс шеф.

Не знаю, что на меня вдруг нашло, но холод выветрился. Где-то под нижним левым ребром нечто весёлое и злое завозилось, всосало в себя половину кишок, а потом выплюнуло их, отравленными саркастическим весельем, обратно в брюхо.

– Вы видели фото у Броздова? – спросил я. – Девушка. Не знаете кто?..

– Кто «кто»? – растерялся Изя.

– Я же говорю – девушка. Она кто?

– Как ты в его кабинет попав?

– Меня Артемий Никифорович… когда жизнь спасал.

Изя пристально и тяжело посмотрел на Зага. Под этим взглядом тот перестал таять и уменьшился.

– Ты разгъядывал его вещи и тебе девушка понравивась? – ласково поинтересовался шеф, не сводя тяжёлого взгляда с заместителя.

– Да. Очень необычная. Подруга?.. – спросил я.

– Подруга, наверное, – задумчиво проговорил Изя. – Я не в курсе, что у Стаса Александровича на стое стоит. Какое это имеет отношение к нашему совещанию?

– Познакомьте меня. Пожалуйста, – попросил я на максимально наглой улыбке.

– Ты охренел? – попробовал Изя вернуть меня на место.

– Если сегодня, я Артемию Никифоровичу… красиво передам, – выложил я главный свой козырь.

– Вот как? – Иван Захарьевич ногтем мизинца осторожно почесал бровь. – А если не познакомъю?

– Тоже красиво… но не ему. Передам не ему. Лесом пошлю, потому как гнида.

Уж что Изя умел, так это взглядом превращать пространство в кисель. В этот раз даже птицы за окном притихли. Были бы мухи – и те подвисли бы в воздухе.

– Наумка, ты меня озадачил, – неспешно, с нажимом на ударные проговорил шеф. – Я передам твою просьбу Броздову. Надеюсь, ты понимаешь, что творишь? – он попытался продавить меня взглядом, но у него не вышло. – Сдай Артемию проект и загъяни ко мне. Мы с тобою, миый мой друг, поговорим о нашей дальнейшей судьбе.

– Сегодня, – улыбнулся я.

– Ты слышал, что я сказал?

– Конечно.

– Так припекло?

– Не то слово.

– Вадно. Прямо сейчас можешь начинать передавать.

– Сейчас смысла нет.

– Почему это?

– Артемий Никифорович не готов. Как успокоится…

Изя посмотрел на своего зама и по его лицу пробежала едва заметная тень досады.

– Артемий Никифорович, – позвал он Зага. Тот сделал сосредоточенное лицо, но глаз от стола не поднял, только кивнул. – Ты заканчивай здесь. Чтобы через час кабинет был свободным. Если времени не хватит, ты ведь можешь и в броздовский перейти? Так ведь? – с ехидной ухмылкой добавил шеф. – Про остайное завтра. Распустив юдей, охамеи совсем! – рявкнул он напоследок.