Екатерина Полухина - Крылатая месть

Он хранил его за батареей. Там отошли обои, ну, а сами батареи не нагревались никогда горячее парного молока. Когда ему было особенно плохо, он незаметно для других, доставал фото и, глядя на это усмехающееся лицо, в нём росла жажда мести. Да, это действительно только он виноват во всех бедах, что свалились на Серёньку.

Но, чтобы ни случилось с человеком, время не останавливается. Бежит себе, бежит, отмеряя года, меняя взгляды, пристрастия, мнения. Прибавлялись годы и у Серёньки. Ему было теперь уже десять лет. Пять лет с небольшим, прожить в этом вертепе, каким был настоящий детдом, это стоило дорогого. Он многому научился в местной школе, но ещё большему его научила сама жизнь.

Нет, он не был каким – то там малолетним бандитом. Просто он знал уже такое, о чём, живя в семье, он не узнал бы точно лет до шестнадцати. Теперь же он умел уже хитрить, обманывать, постоять за себя: воровать тоже умел.

А вот грамоте учился с завидной охотой и усидчивостью. Да, даже усердием и отличался тонким мышлением. Будучи ещё совсем юным, лет семи – восьми он уже тогда любил лепить из глины людские фигуры. Двор детдома украшал не один десяток таких фигур, выполненный его умелыми руками.

Но украшения эти жили недолго. Мальчишки, да и иные девчонки бросали в них всё, что было у них в руках на тот момент и фигуры становились похожими на раненых, на поле боя. То без руки, то без ноги, а то и головы недоставало, прямо на утро следующего дня, как её поставили во дворе. Серёжа ремонтировал свои поделки и снова выставлял их на всеобщее обозрение.

Ни гипса, ни тем более какого – то более крепкого материала в хозблоке не было и в помине, и мальчику оставалось, только набраться терпения. Чего у него было с лихвой. И ещё у него было немерено глины, которую он добывал прямо в углу, огороженного решёткой двора, на котором стоял трёх этажный детский дом. Также на заднем дворе в его распоряжении находилась печка для обжига этих глиняных шедевров. Когда он был мальцом, ему помогал в этом сторож и дворник в одном лице дядя Никифор, а теперь он обходился самостоятельно.

Он так полюбил свои поделки, так наловчился лепить их, что ребята намного старше его просили, чтобы он лепил фигуры похожими на невыносимых воспитателей, что он и делал. У него получалось это очень неплохо; сходство было поразительным. Ну, а те отрывались по – полной, вовсю уродуя фигуры и успокаивая этим свою боль сиротства и обиды, которые, не скупясь, доставляли им взрослые, но совершенно чужие для них люди.

Детям было ещё не понять, что в первую очередь многих из них страшнее всего обидели их самые родные, бросив их прямо в роддоме, или чуть позже. У немногих из них, конечно же, родителей не было совсем, как примерно у Серёжи Вяхирева. Но это были редкие случаи. Большинство же из них попадало сюда, в эту богом и людьми забытую обитель прямо из домов малютки, где от них отказывались самые родные их люди. Мамы.

Хотя, это не повод осуждать этих женщин. Ведь у многих была, наверное, такая безвыходная ситуация, что с ребёнком ей было просто не выжить и она, обливаясь слезами, рвя сердце на части, подписывала эту отказную. Уж пусть лучше государство позаботится о её ребёнке и возможно из него вырастет нормальный член общества, чем он пропадёт вместе с ней от голода, холода, одиночества, пока мать зарабатывает ли на хлеб насущный, или же топит в спиртном своё горе.

Плохо, что она не думала, как будет заботиться это государство, о её родной крови и плоти. Если бы им приходили такие мысли вовремя, может и не соглашались бы эти мамочки бросить свою кроху. Хотя дети, брошенные этими ли горе – мамками ни о чём и ни о ком больше не думали в этом доме, как только о них. Своих мамочках.

Любая, хоть даже пьяная, она была для них свет в окошке, воздух, которым они дышат. Сласти, которых им не хватает. Они ждут их все годы, проведённые в этом «оазисе» их жизни, как солнце в пасмурную погоду, как пирожного в день рождения.

Каждую, видевшую женщину, они воспринимают, как свою потенциальную мать и сердечки их замирают и жаждут, только одного, чтобы это оказалось именно так. Что поделаешь, так устроен мир. Женщина, которую только её ребёнок видел изнутри, должна быть рядом с ним, хотя бы до того времени, когда он становится самостоятельным. Или же, когда он решит, что он уже может жить без неё.

Много, конечно же, мамаш, кто целенаправленно дарит государству своих деток, даже не думая о том, как они будут жить и, нужны ли они этому государству вообще. Просто, выносив уже эту плоть, родив её, они бросают живое дитя можно сказать под мостом. Ещё страшнее, в мусорных контейнерах, на железнодорожных полотнах, гуманнее, в подъездах. Вот это мамочки! Ай да молодца! Ай да, сукины дети! Больше их ни как нельзя назвать.

Какое сердце у этой горе мамаки, да и есть ли оно вообще у неё? Этой кукушки, в человеческом образе. Нет, это не матери, это мерзкие, злые волчицы, пляшут на свадьбе у чёрной змеи. Разве матери это? Нет. Нас воспитали другие. Так у С. Острового, в стихотворении «Мать». Откуда, только берутся, эти пресмыкающиеся? Исчадия ада, пожирающие себе подобных? Ведь бросить своего ребёнка, подобно тому, что ты его сожрала.

Уничтожила свою кровь и плоть. Так делают, только свиньи. А они, как правило, смотрят, только в землю, не видя никогда небо. Вы же смотрите в это небо и возможно взываете, хоть иногда к богу, когда вам плохо. Эх вы, чёрные змеи, страшные чудовища. Нет вам больше имени.

Кто здесь был в выигрыше, так это отцы этих детей. Как говорится, мы посеяли, а всё остальное вам доделывать. Сеятели, не дожидающиеся жатвы. Позор вам и порицание во веки веков. Ведь многие даже не имели представления о том, что их ребёнок проживает в детдоме. Это мимолётное удовлетворение своего плотского желания. Главное – Я, остальное, хоть травка не расти.

А, если уж быть до конца справедливым, честным и правильно мыслить, то виноваты одинаково оба родителя, что допустили рождение на свет этого малыша. Родители получили удовольствие, а ребёнок потом страдает ни за что, ни про что. Как это мерзко, жестоко, безнравственно. И просто чудовищно.

А, ведь это же человеческий детёныш. В дальнейшем личность и он не может жить под забором и мостом, как скажем котёнок, или щенок. Да и тех жалко. Но человек пал слишком низко, и позволяет своей родной крови, в виде ребёнка, страдать и мучиться. Когда отец и мать их преспокойно живы и здоровы, и продолжают получать от жизни удовольствие. Не задумываясь о том, кого выбросили из своей жизни, как ненужную вещь. Боже, как это страшно!

Кроме фигур людей, Серёжа лепил всякие садовые скульптуры: животных, сказочных героев и прочую мелочь. На этом директор их, Павел Илларионович неплохо зарабатывал на свой карман, не выделяя тому, кто помог ему заработать эти деньги, хотя бы мизерную долю. Ну, скажем мороженое купить, или плитку шоколада, которые почти все дети любят, невзирая на возраст. Об этом знали все, вплоть до самого маленького воспитанника. Ещё одна причина для Сергея взглянуть на фото того, кто виновен во всех этих бедах.