Катя Стенвалль - Практика предательства и другие истории девяностых

Какая чудесная у нас была дискотека! Теперь мы устраиваем дискотеки каждую пятницу после уроков. А наш класс мы переименовали. Раньше он назывался просто House, а теперь Crazy House, а по-русски Сумасшедший Дом. Потому что там всегда происходят такие безумные вещи! Ребят из других классов мы к себе в Крейзи Хаус не пускаем. Нам чужаки не нужны! Если им хочется, пусть устраивают свои собственные вечеринки, а к нам пусть не лезут. Кто ж им мешает? Но они ничего не устраивают, а только завидуют нам и говорят про нас гадости.

Физкультуры у нас не было, так как физрук Карим Фархатович по жизни был на больничном. А если не был, то он говорил так: «Дети, я уже старый, я сейчас умру, не нервируйте меня. Идите гулять. Мальчики могут поиграть в футбол во дворе, а девочки, ну не знаю, девочкам физкультура не нужна.» Наверное, Карим Фархатович думал о своей исторической родине, когда предлагал мальчишкам поиграть в футбол во дворе. Во-первых у нас не было никакого школьного двора, наша школа стояла на огромном пустом поле, окружённом многоэтажками. А во-вторых, это поле было десять месяцев в году залито грязной жижей, которая зимой превращалась в серый колдобистый лёд, а летом то в озеро, то в кучу пыли, в зависимости от погоды. Это же Питер, там болото! Вместо физкультуры мы обычно делали уроки на подоконнике в вестибюле.

Но наш тьютор Евгений Евгеньевич быстро положил этому конец. Когда он узнал, что вместо физкультуры мы сидим целый час на скамейке, он пришёл в ужас. Он сказал так:

– Что это ещё такое? У вас урок физкультуры, или нет? Чего вы сидите, штаны просиживаете? Вы все молодые, здоровые, вам двигаться надо. Укреплять тело, закалять характер. Чтобы парни все были сильными, а девушки – стройными. Почему вы не занимаетесь?

– Но Евгений Евгеньевич! – заныли мы все хором – У нас нет преподавателя, он на больничном. Как мы будем заниматься? Зал заперт. Мы бы с радостью, но Карим Фархатович очень старенький, у него болит спина, он не может с нами заниматься.

Евгений Евгеньевич возразил:

– Но вам-то до пенсии ещё далеко! Вам двигаться нужно, а не только за книжками сидеть. В Америке, например, спорт – это образ жизни, а не школьный предмет. Спортом занимаются все, и старички и малыши, независимо от возраста, пола, социального положения, внешности и комплекции. Утренняя пробежка – это обязательно!

– Да, но что нам делать? Это же не наша вина, что у нас нет тренера. Вот если бы вы с нами немножко позанимались… чтобы как в Америке…

Тьютор широко улыбнулся, он больше не сердился на нас. В его глазах появилось озорное, совсем мальчишеское выражение:

– Я с вами заниматься не могу, мне надо вести уроки английского. Ну а сами-то вы – что? Разве не сможете? Вы все у меня взрослые, все самостоятельные, все молодцы. Вы всё можете сами, вас не надо водить за ручку, как маленьких. Или я не прав? Зачем вам тренер? Что он такое может, чего вы сами не можете? Или у вас не хватит силы воли? Не хватит самодисциплины? Ребята, я в вас верю! Давайте, чтобы физкультура была каждый день! Докажем всем, что наш класс – самый спортивный!

И мы закричали в ответ:

– Наша группа лучше всех! Нашу группу ждёт успех!

Мы теперь занимаемся спортом ежедневно, как американцы. Перед уроками у нас полчаса на утреннюю пробежку, а после уроков – ещё полчаса на вечернюю. Мы бегаем кругами вокруг школы. Два часа в неделю у нас отведено на уроки физкультуры, тогда уборщица отпирает спортзал и мы можем там заниматься. Мы сами придумали себе целый комплекс упражнений, записали на лист бумаги, какое упражнение следует за каким, и всё это делаем безо всякого тренера. Самостоятельно!

Если мы встречаемся после школы, то обычно идём вместе на каток или на детскую площадку за школой, где есть турники и лазилки. Там мы занимаемся спортом. Нам завидуют ребята из других классов, но у них-то нет такого тьютора, как у нас, и их организовывать некому, а сами они, конечно, ничего не могут. Малявки! Им нужна нянька, чтобы за ручку их водила. А мы всё можем сами, и скоро станем сильными, здоровыми и красивыми. Родители в восторге! Они не нарадуются на Евгения Евгеньевича. Моя мама сказала: «Когда он появился в школе, у вас пошла совсем другая жизнь, он эту богадельню перевернул с ног на голову.»

Хотите новость? Мы теперь все поём в хоре, весь класс. Это особенный хор, англоязычный, мы поём песни на английском языке. У нас в школе уже есть один хор, его ведёт учительница пения Елизавета Валерьевна, или, как мы её называем, Валерка. Она – бывшая оперная певица, ходит по школе в старом концертном платье и с высокой причёской на голове. У неё в классе висят бордовые шторы и повсюду стоят искусственные цветы, а на стенах – портреты композиторов: Глинки, Римского-Корсакова и Чайковского. Там всегда очень чисто, блестящий паркет, пахнет духами «Красная Москва», нельзя шуметь и бегать. И ещё там жарко, нельзя открывать окна, потому что можно простудить пианино, так говорит Елизавета Валерьевна. Я не понимаю, как пианино можно простудить, оно же деревянное. Класс пения всегда заперт на ключ, туда нельзя заходить без разрешения. Вот в этом-то классе и репетировал Елизаветин хор. Туда брали только тех, у кого был хороший голос и идеальный слух. Из нашего класса подошли только двое: девочка и мальчик. И если девочка пела с удовольствием, то мальчик совсем не хотел петь. Но какой у него был выбор? Хочешь – не хочешь, ему пришлось. Они репетировали, а потом выступали на всех школьных мероприятиях. Это было такое мучение! Ни один школьный праздник не обходился без хора. Сперва хор, а потом уже поздравления с новым годом и раздача подарков. И вот мы сидели в актовом зале, положив руки на колени, и слушали, как эти несчастные на сцене пели свои заунывные песни. Например такую:

Но Евгений Евгеньевич сказал, мы создадим наш собственный, другой, новый хор. Это будет хор английской песни, и туда будут брать всех. Он сказал, что в Америке все поют, неважно, есть ли у человека голос и слух. Ведь пение – это такое удовольствие! Все могут петь. Если есть желание, будет и умение. Мы поём не для того, чтобы получать хорошие оценки или с кем-то соревноваться, мы поём для себя, чтобы быть всем вместе. Так здорово! Мы сразу начали разучивать новую английскую песню, и через пару дней могли спеть её все хором. Там был такой весёлый текст:

Евгений Евгеньевич сказал, это Битлз. Мой папа очень любит Битлз, но никогда не слушает. У нас дома есть пластинки, но наш проигрыватель сломался, он уже старый, поэтому папа его не включает. Но если по телевизору или радио передают песни Битлз, он всегда очень радуется и говорит: «Вот это настоящая музыка! Катька, слушай скорей, пока передача не кончилась.»