Ольга Лисенкова - Камертон

– И куда ты собирался… Ты же думал, наверное, раз наступила ночь, что мы оба теперь ляжем спать?

Ему хотелось ее подразнить, но он сдержался. Шагнул вперед и положил руку на спинку кресла.

– Это кресло раскрывается. Кресло-кровать. Можешь выбрать, где тебе постелить, я обычно сплю на диване, но охотно его уступлю.

– Спать в одной комнате.

– Это называется квартира-студия.

– Сейчас модно, я поняла.

– В ванне спать неудобно. Лично я не стану.

Эля вздохнула.

Она не отказалась от легкого ужина: тосты с вареньем, пара вишневых йогуртов, а вот на светскую беседу была явно не настроена, и Ян решил ей не досаждать. Предложил полотенце, когда она отправилась в душ, а сам разложил кресло-кровать и постелил чистое белье.

У него была смутная надежда, что из ванной Эля появится в своем истинном облике, но нет. Все та же немолодая усталая женщина, лицо которой невозможно запомнить.

– От кого ты пытаешься защититься? – поинтересовался Ян непринужденным тоном, устроившись на своем диване.

– Что? – Она подняла глаза и посмотрела на него так, что любой благоразумный человек на его месте уже проглотил бы язык. Резкими движениями взбила подушку.

– Эля, здесь никого нет, меня можно не принимать в расчет. Зачем ты продолжаешь поддерживать эту иллюзию?

– Все кромешницы молоды и прекрасны, да? А ты не думаешь, полукровка, что иллюзия как раз их молодость и красота? – Она метнула в него неприязненный взгляд.

Ян честно поразмыслил.

– Это возможно, – признал он наконец. – Да, я много знаю о кромешниках, но мои знания чисто теоретические. Я впервые беседую с кромешницей, впервые столкнулся лицом к лицу. Поэтому обобщать не стал бы. Я же говорю только о тебе. Ты два раза на меня свалилась. По своей инициативе.

– Как?

– Ладно-ладно, я имею в виду, я со своей стороны для этого ровным счетом ничего не сделал. Это судьба.

– Судьба?!

– Всё-всё-всё. – Он выставил вперед ладони. – Не судьба, пусть будет воля случая. Все же это был непосредственный контакт. И я просто знаю, что ты не такая.

Эля села и погладила рукой белый край пододеяльника.

– Я… – проронила она, не глядя на него. – Я такая. Мне не столько лет, в этом ты прав. Но я такая. Спокойной ночи. Где у тебя выключается свет?

…Уснуть не получалось. Ян старался не шевелиться, дышать ровно и не открывать глаз, но сон не шел. Слишком сильными оказались впечатления этого необычайного вечера. Когда Эля тихо встала с постели, он против своей воли подсмотрел сквозь ресницы.

Она подкралась к окну и открыла одну из створок. В комнату ворвался холодный ветер. Гостья села на подоконник и перегнулась наружу. Ян чуть не дернулся к ней – шестнадцатый этаж! – но вовремя вспомнил, что Эля кромешница, а значит, не разобьется. Вскоре она выпрямила спину и села, положив ноги на подоконник. Вытянула руку вперед и подняла ладонь.

Ян ущипнул себя, чтобы проверить, не уснул ли он: над ее ладонью завихрились светящиеся завитки воздуха. Стало видно, что Эля улыбается им. Она склонила голову и что-то зашептала. Искрящиеся, как иней, завитушки поднялись выше, а потом схлынули. Эля опустила ноги на пол, повернулась лицом к окну и, придерживая рукой раму, с силой закрыла створку окна – а пальцы забыла на раме.

Ян сморщился и про себя взвыл, представив эту боль. Эля осела на пол бесформенной кучей и наверняка заплакала, но ни единый звук тишину ночи не нарушил.

Утром руки у Эли не отличались одна от другой: у кромешников и кромешниц все заживает очень быстро, особенно если удается поесть и поспать. Спала она в итоге неплохо. Впрочем, это неважно: она тут ненадолго.

Солнце заглянуло на шестнадцатый этаж рано. Гостья сидела за кухонным столом и отстраненно наблюдала, как хозяин квартиры жарит яичницу с помидорами и сыром.

– Но все же интересно, – бодро говорил Ян, – это у тебя черная полоса или ты по жизни невезучая? Я читал, есть такое понятие, как джинкс, нечто, что приносит неудачу. Это же не только человек может быть, может быть и какая-то вещь. Вещей у тебя немного, но вдруг… какая-то побрякушка? Подвеска там злонамеренная, браслетик?

Эля отмахнулась.

– Если ты попала в беду… или приболела, я слышал, кромешники друг другу помогают. Надо взять и разыскать кого-нибудь из кромешников, и они тебя вылечат.

– Вылечат, ага. Не трепись о том, чего не знаешь.

Ян выключил газ и в задумчивости почесал лоб.

– Нет? Если в нашем мире кромешники теряют часть силы, можно же попробовать на время вернуться к своим. Чисто подзарядиться. Ты, кстати, кто? «Выйди и зайди нормально», как говорила моя классная руководительница. В класс, она имела в виду. А ты…

– Заткнись, – устало попросила Эля.

– Или еще есть вариант с проклятием, – оживленно продолжал Ян, расставляя по столу тарелки. – Предположим, кого-то не позвали на крестины, знаешь, забыли пригласить самую злобную ведьму. И тут пошло-поехало.

– Заткнись!

– Нет, ты вспомни: кого твои родители забыли пригласить, когда ты родилась?

Эля поставила локти на стол и переплела пальцы.

– Я тебя предупреждаю в третий раз, – произнесла она медленно. – В последний раз.

Ян разделил яичницу пополам и ловко разложил по тарелкам.

– Угощайся.

– Спасибо.

– Но все же что-то тут не так. Ты как минимум очень грустная, плюс тебе не везет, а вообще ты кромешница: кромешники, как известно, отличаются…

– Всё! – вскрикнула раздосадованная Эля. – Суешь свой длинный нос… Всё! Я превращу тебя в крысу! А сама займу твою – лубяную избушку. Одной тут жить еще можно!

Она щелкнула пальцами, и Ян, стоявший между плитой и столом, немедленно обратился в… собаку. В афганскую борзую, которую они упоминали в разговоре вчера. Собака получилась точь-в-точь такой, какой Эля ее тогда вообразила, – с умными карими глазами, с челкой, ниспадающей на них, лохматая и почему-то веселая. Пес закрутил хвостом, стукая им по дверце духовки, осклабился и ткнул Элю мордой в колени. Эля вскочила. Не переставая вилять хвостом, пес поднялся на задние лапы и постарался водрузить передние ей на плечи, а слюнявую морду радостно сунул ей прямо в лицо, намереваясь поприветствовать ее так, как это делают собаки. Отмахиваясь от его морды, Эля невольно рассмеялась. Пришлось превратить Яна обратно в человека.

– Ты слишком полагаешься на сказки, где заклятье снимает поцелуй, – выговорила она ему.

Ян, ничуть не обиженный, не смущенный и даже, кажется, не удивленный, свалился на табуретку и от души расхохотался.

– Я тоже думаю, что поцелуй – это адаптированная версия, для детей, – доверительно сообщил он. – Возможно, первый шаг, потому что поначалу тут иначе никак, чисто физически – с принцем-лягушкой, к примеру. А вообще, чтобы надежно снять заклятие, как следует, раз и навсегда, поцелуй необходимо полноценно закрепить. Это уже восемнадцать плюс, разумеется, так что… ни в сказке сказать, ни пером описать.