Анатолий Самсонов - Знак креста

Родригес округлил глаза и, механически вытирая пот со лба, прошептал: – Тревожные чемоданы. Да, чемоданы всех трех параллельных курсов потока хранятся в одном помещении и доступ к нему открыт. Внезапная проверка? Да, да, сложная международная обстановка, и все такое прочее, и, бац, проверка мобилизационной готовности! Ага! Вот так! Вот так! Черт побери! Есть непротык! Даже если удастся заварить эту кашу с Буровым и испанскими колечками, по ходу возникнет вопрос: как он, Буров, мог провезти кольца из Испании в СССР, если его самого доставили в Одессу в «разобранном» виде? Как?

– Очень просто. Сейчас я скажу тебе то, чего ты, Фока, не знаешь. Незадолго до вывоза из Испании в СССР «никелевого» концентрата Буров был откомандирован в Союз с документами касательно проведения этой операции. Вот тогда – то он и мог прихватить колечки. Уразумел?

– Уразумел! Ну, Иван, здорово ты придумал. И так просто. Ты – гений.

– Силин скривился: – Да будет тебе! Да и не все так просто. Здесь нужно сработать тонко, учитывая психологию Бурова, его честность и прямоту. А то, действительно, спрячет колечки в карман и даже спасибо не скажет. Ты, Фока, продумай всё, и, смотри, не промахнись. И вот еще что! Если дело выгорит и начнется суета с Буровым, не вздумай потом интересоваться ходом разбирательства и, уж тем более, совать туда нос. Знаешь, сколько наших на этом сгорело? Десятки. Одни, видишь ли, бросились помогать попавшим под каток друзьям и знакомым, другие, наоборот, принялись топить недругов. В итоге и те, и другие пошли под топор. Понял?

– Понял, понял я.

– Да, и запасной вариант на крайний случай. Завтра передам тебе тюбик с таблеткой.

– От доктора Смерть? – догадался Родригес. (Доктор Смерть – так называли начальника лаборатории «Х» НКВД Майрановского Г. М. – прим. авт.)

– Да, от него. Таблетка действует быстро, но причину смерти установить невозможно. Повторяю, это на крайний случай.

Семья Бурова? – вдруг потускневшим голосом спросил Силин.

– Родригес быстро ответил: – Жена и два сына. Одному восемь лет, другому полгода еще нет. После госпиталя и до зачисления в Академию Буров проходил службу на Дальнем Востоке, в Монголии и Китае. Семья Бурова уже переехала в Москву. Пока живут у родственников жены. Вот так.

За окнами веранды потемнело, резкий порыв ветра злым пинком захлопнул входную дверь, прошелся по саду, с шумом качнул деревья и взвыл над крышей, удаляясь ввысь. Там сверкнуло, огненный зигзаг ударил где-то за стенами монастыря в землю, на мгновение покрыв все вокруг блеклой безжизненной синью. Тотчас небо над крышей дома взорвалось так, что задребезжали стёкла веранды. Мужчины непроизвольно втянули головы в плечи, вслушиваясь, как раскатная волна грохота постепенно затухая, откатывается в сторону Москвы. По крыше застучали первые крупные капли дождя. Сорвавшийся сверху порыв ветра принес запах озона и обрушил на дом и сад потоки воды. Начался ливень.

– Ну и погодка, – хозяин наполнил стаканы и спросил: – Может останешься переночевать? Места у меня хватит. – Гость отрицательно покачал головой, поднял стакан и сказал: – Нет, Фока, дорогой товарищ Родригес, я хотел бы остаться, но не могу. Дела. – Видя, что от любопытства хозяин аж заёрзал на стуле, гость усмехнулся и сказал: – Знаю я, знаю – о чем ты, Фока, хочешь спросить. Успокойся. Скоро, очень скоро я увижу Маркеса. Я же понимаю, – гость скривился и голосом вождя мирового пролетариата очень похоже скартавил: – Пгомедление смегти подобно. Думаю, и ты понимаешь это. Так что поторопись с колечками. Сначала твой выход, а уж следом появится «Орус».

– Кто, кто появится?

– Маркес, – Силин посмотрел на часы: – Как быстро пролетело время. Сейчас подъедет машина. Ну, ладно, давай-ка, примем посошок на дорожку.

– Подожди, Иван, я все хочу спросить о золотых слитках, ну, тех – в ящике от Маркеса? Где они?

– Где, где? Я же говорил – на Кудыкиной Горе! Не о том думаешь, Фока. Есть вещи поважней. Буров, к примеру. Понял?

– Понял, понял! Ладно, удачи тебе, Иван, – пожелал хозяин. – И тебе, -ответил гость. Мужчины чокнулись, выпили и закусили.

На веранде было сухо, тепло и уютно. За окнами продолжала бушевать стихия. Косые полосы дождя хлестали по стеклу. Ветер продолжал трепать деревья сада.

Сквозь шум дождя и буйство ветра послышался клаксон автомобиля.

– Ну, мне пора, – засобирался гость. Накинул на плечи пиджак, прощаясь, пожал руку хозяина, открыл дверь, шагнул за порог, сбежал по ступенькам и бегом бросился по садовой дорожке к калитке. Бегущий силуэт растворился в дожде и мраке.

Хозяин вернулся на свое место, сел, наполнил стакан, залпом опорожнил его, закурил и задумался. Мысли убежали в прошлое. В Испанию.

Золото! Золото! Все случилось так быстро. Родригес вспоминал: «Да-а, я-то думал, что на той «золотой ситуации» Иван Силин намерен провернуть сложную оперативную комбинацию. Для начала подкинуть ворюге – казначею Маркесу спасательный круг в виде дачи ложных показаний на Гранда и на этой компре завербовать самого Маркеса. Затем замять дело с «показаниями Маркеса» и этаким «благодетелем» прибрать к рукам и Гранда, и заодно поставить себе в заслугу и конфискацию крупной партии золота и валюты, собранной для передачи мятежникам. Словом, убить одним выстрелом трех зайцев. С Маркесом, видимо, так все и вышло. А вот Гранда и случайных свидетелей – Пушкарева и Бурова – Иван решил принести в жертву Золотому Тельцу. Да-а. Золото! Золото!» Хозяин вновь наполнил стакан, изрядно отхлебнул и снова провалился в воспоминания. Испания! Перед глазами возник запертый изнутри на ключ кабинет, плотно зашторенные окна, стол с россыпью золотых украшений с номерными бирками, слабый свет керосиновой лампы и загадочный и гипнотически притягивающий блеск драгоценных камней и золота. Рука потянулась и выбрала из россыпи перстень, почему-то привлекший внимание, другая рука подняла со стола и поднесла к лицу листки описи. «Так, так! Номер двадцать один – перстень белого металла с квадратной печаткой с желтым камнем и черным крестом». Принадлежал семье дель Борхо, то есть семье Гранда. А ведь он – Гранд – после задержания Маркеса мог просто изъять семейные ценности и изменить опись. Мог! Но не сделал ничего! Что это? Кристальная честность или юношеская глупость?» И вслед за этой мыслью перед глазами на фоне полыхающего пламени возникли, словно проявляясь на фотопленке, лица Гранда, Пушкарева и Бурова.

Новый могучий удар грома прервал воспоминания и вернул в действительность. Хозяин дома встал, нетвердой походкой подошел к навесному шкафу, чуть отклонил его от стены и извлек из углубления в задней деревянной стенке небольшой предмет – перстень с квадратной печаткой с желтым камнем и черным крестом – вернулся к столу, сел и положил перстень на столешницу. Перед глазами и почему-то в огне снова промелькнули лица Гранда, Пушкарева и Бурова. Хозяин дачи потряс головой, отгоняя видение.