Антон Кара - Снег

– Может, случилось чего?

Не случилось – но скоро.

Я не успеваю ничего ответить – включается Рыжий:

– Не приставайте к моей девочке.

И, обняв меня, уводит свои бедра, как бы пряча меня и унося подальше от назойливых соседок.

– И правда, – говорит он, – что такая невеселая?

– Веселая, – говорю. – Не видишь? Веселюсь как в последний раз.

Он снисходительно улыбается.

– Я по тебе соскучился, – шуршит мне в ухо.

Достаточно милый парень. Похож на избалованного сыночка состоятельных родителей, не нашедшего себя ни в чем, кроме как прожигать их деньги и свою жизнь в таких заведениях.

Зачем все эти никчемные курсы по достижению успеха, вот же он, лучший способ стать богатым, – нужно всего лишь родиться в богатой семье. Пусть даже недоношенным.

– Разве можно так исчезать? – продолжает он. – Хотя бы телефон оставила.

Скоро так исчезну – не дозвонишься.

– Это была лучшая ночь в моей жизни, – мурлычет котяра.

Делаю довольное лицо, будто и сама рада, и его поощряю.

– Всё время вспоминаю твои «аф-аф»…

Он нюхает мои волосы.

– Твои «мяу-мяу»…

Касается носом моей шеи.

– Твои «кря-кря»…

Да тебе б в зоопарк сторожем устроиться – и всю жизнь горя знать не будешь.

Вдруг я замечаю, как в мою сторону идет она. Кто-то впустил свинью в заведение.

Бежит ко мне, словно сейчас забодает. Но, подойдя ближе, замедляется, будто засомневалась – действительно ли это я, в таком непривычном образе. Извините, пятница – могу себе позволить. А в понедельник вообще прогуляю.

– Ты все-таки пришла? – Начальница становится около нашего столика.

Она смотрит на меня.

Я молчу и раскачиваюсь на чужих коленках. Уходи, уходи, уходи, уходи…

Но она не уходит, а неподвижно стоит рядом и сверлит меня своими свиными глазками, пытаясь проделать дыру в моем безмолвии и безучастности.

Гляделки так гляделки, вызов принят. Я с шумом втягиваю коктейль через трубочку. Что, даже платье не похвалишь?

Наконец она нервно отводит глаза, настороженно оглядывает всю мою новую компанию, которая в недоумении таращится на нее с обеспокоенным видом. Близняшки в своей одинаково брезгливой мимике сейчас просто восхитительны.

Затем Свинья противно скрипит:

– Ну, мы тебя ждем. – И сваливает наконец.

Надеюсь, больше никогда не увидимся.

– Алис, кто это был, ха-ха?

– Чего ей надо было-то?

Подружки трещат наперебой.

– Какая ужасная женщина.

– Ты ее точно знаешь?

Я поворачиваюсь к ним, говорю:

– Это моя сестра.

Они замирают.

Но, переглянувшись, тут же прыскают смехом.

– Ну ты жжешь.

– Я чуть не подавилась, ха-ха.

Я смотрю на вопросительное лицо Рыжего, которого, похоже, удивил этот спектакль со Свиньей, и говорю:

– Не задавай глупых вопросов.

Он улыбается:

– Тогда задам неглупый.

Я с искусственной заинтересованностью поднимаю брови.

– Может, уйдем отсюда? – говорит.

Как это уйдем? Я ведь еще даже не танцевала.

Вот так, не дожидаясь, когда я допью свой коктейль, меня приглашают в постель. Уверен, собака, в своей привлекательности. Наверное, ныне это модно – экономить время.

Всего вокруг стало так много, и хочется успеть всё попробовать, поэтому время стало твоим личным ценным ресурсом. Особенно когда осознаешь, что оно не бесконечно. И становится жалко порой даже книгу прочесть, потому что это твое время, безвозвратное, и ты позволяешь себе тратить его лишь мелкими частями на еще более мелкие, но быстрые удовольствия – короткие шутки, мимолетные картинки, ролики, куцые разговоры, этакие микроскопические источники позитивных эмоций, перелопачиваемые один за другим с бешеной скоростью.

Такой ритм не для меня. Я просто не успеваю.

Я словно постоянно бегу по разрушающемуся за моей спиной мосту и никак не могу добраться до другой стороны. Поэтому я и решила остановиться. Сегодня.

По сути, сегодня я уже даже бросила бежать и сейчас всего лишь несусь по инерции, как спортсмен, пересекший финишную ленту. И вот-вот рухну.

– Хочу еще раз поцеловать пятнышко, – шепчет Рыжий.

Тут, наверное, нужно проявить осторожность, не выдавая, что я понятия не имею, о чем он талдычит.

– А ты найдешь его? – кокетничаю. Я самоубийца-кокетка.

– Конечно, я же профессиональный рыбак, я всегда найду мою рыбку.

– Рыбку?

– Если, конечно, ты ее не отмыла, хе-хе.

Я начинаю нервничать. У меня есть белое родимое пятно – пигмент из-за дефицита меланина. По форме похоже на рыбу. На внутренней стороне бедра.

– Она ведь никуда не уплыла? – мурлычет Рыжий и, проскользнув рукой, гладит меня по моему пятнышку.

Мое имя Мандраж.

Я не понимаю, что происходит.

– А еще я поцелую тебя в копчик, чтобы ранка быстрее зажила.

Мое имя Шок.

Нет, это не розыгрыш офисных сучек. Таких подробностей мои анатомии они знать не могут. Я ведь с ними ничем не делюсь и штаны перед ними не снимаю.

– Откуда ты всё это знаешь? – говорю я строго.

– Что знаю?

Я встаю с его колен.

– Что «что»? О моем пятне и болячке!

На меня глазеют новые подружки, с синхронной оторопью на лицах-дублерах. Бесят уже.

Рыжий с удивленным видом поднимается, становится рядом и, наклонившись к моему уху, чтобы не потерять голос в музыке, говорит:

– Вообще-то, всё было при свете.

Мое имя Остолбенение.

Как? Что? Что за?..

Я не знаю, что сказать, что пропищать, что простонать.

Наконец крик сам вырывается из моего горла:

– Что было? С кем у тебя там что было? Не со мной. У кого-то тоже рыбка…

Как вспышка перед глазами: я вижу перед собой озадаченного Рыжего, но вижу его… голым. Нет, не вижу так, словно у меня рентгеновское зрение, а будто я догадываюсь, очень точно догадываюсь, как он выглядит сейчас без рубашки. Он хорошо сложен, крепкие руки, кубики на прессе, татуировка на плече…

– У тебя тату на плече? – я указываю на него пальцем.

Рыжий с воздетыми бровями приподнимает руки и оборонительно выпячивает ладони, будто я угрожаю ему заряженным пистолетом, а не дрожащей кистью.

– Алис, успокойся, ты чего?

– У тебя есть тату?! – рычу я, продолжая целиться в него рукой.

Да я сейчас всех тут перестреляю к чертям собачьим, если не увижу то, что хочу. Патронов у меня хватит на всех. Я буду укладывать замертво одного за другим каждого золотого молодого, пока он не покажет мне свое плечо. На котором есть тату. Не знаю, откуда я это знаю, но знаю наверняка, оно есть. И это… ящерица?

– Есть?! – снова бросаю я.

– Ты же видела, – говорит Рыжий.

– Показывай!

Он расстегивает пуговицы рубашки и оголяет плечо.

У него на коже красуется ящерица. Ну конечно, ящерица. Именно такая, какую я представляла, с растопыренными лапками и извилистым хвостом.