Андрей Храбрый - Жажда приключений

– Как похолодало, – замечает она, когда на улице около семнадцати градусов. Ее худое от привычного недоедания тело прикрывает летнее светло-зеленое платье с узорчатыми розами. – Еще днем так тепло было, а теперь… Ужасно холодный ветер!

Вечереет. Времени около девяти. Фонарные огни оставляют свои тусклые отблески в темных окнах. Я стою подле нее, не зная, куда теперь понесут нас дуновения мыслей… Неужели она только недавно переехала в Петербург, раз без затейливого притворства удивляется переменчивому коварству северной погоды на Неве?

– Теперь-то и ближе познакомиться можно.

– Определенно…

– Арина.

Она протягивает руку. Холодная, лишенная оттенков нежности кожа, требующая бережных касаний, боящаяся, как пушистый мелкий зверек огня, грубости и колющих предметов, которые, видно, частенько мучают ее. Разум мой пронзает какая-то смута, напоминающее предчувствие, растолковать какую, хоть бейся головой о стену, я не в силах…

– Андрей.

– Не, не будем тянуть, – подбивает она меня и, схватив за руку, словно знакомы мы достаточно давно, выводит меня на проспект… – Пропустим по бокальчику вина, а? Куда лучше всего податься?

Я прикидываю: ни одного ресторана, ни бара поблизости на памяти не держу, а впереди, как на зло, ни двери под навесом… Заметив замешательство, Арина не дает времени думать:

– Так я и знала, – без разочарования, даже с вызовом, словно она сама рада взяться за решение сложной задачи, дергает она меня. – Подыщем что-нибудь по пути.

Спешка не отстает от нее ни на секунду. Она – порыв ветра с вьющимися волосами каштанового цвета, кончики которых касаются лопаток. Она само стремление, в котором отражаются грациозность и изящество, какими люди пытаются наделить спортивные автомобили…

– То есть в первое попавшееся? – Усмехаюсь я.

– Но не в самое худшее же. Что-нибудь подыщем. Первое понравившееся. Многообещающее.

– Пожалуй, – соглашаюсь я.

Мысли вдруг теряются, раскатываются бильярдными шарами в разные стороны. Усталость, тянущаяся с работы, настолько давит на сознание, что я попросту не знаю, о чем говорить. Полное безразличие, непонимание… Ну куда же мы спешим, когда впереди целая жизнь? Еще успеем надоесть друг другу разговорами, насмотреться собственными лицами…

– У тебя есть машина? – Вдруг разбивает молчание она.

– Недорогая. Отечественного производства.

– Да какая разница! Это ведь уже столько удобств! Впрочем, неверное, на машине слишком неудобно путешествовать.

– Это еще почему?

Арина, хмыкнув, пожимает тонкими плечами.

– Никуда не возьмешь ее как косметичку или… Для жизни не в постоянстве машина – бремя. – Я не соображаю, к чему она клонит. – Но вместе с тем, – продолжает она, – машина – это воспоминания, любовь и романтика, хоть и быстро надоедает, как и все.

Я молчу. Ее слова – это лишь озвученные мечтания. Сам я воспринимал собственный автомобиль как обыденность, возможность комфортно передвигаться, не более, хоть раньше думал почти что точно так же…

На пути нам в глаза светят самые разные вывески. Все еще не отпуская мою руку, она ведет меня повела меня под козырек из темно-коричневой ткани, под которой едва покачивается тяжелая деревянная вывеска.

– Так мы в бар… А я рассчитывал на ресторан…

– Слишком мало времени, чтобы доводить все до блеска и идеала, милый, – как бы с извинением коротко улыбается она.

– Ну да, надо торопиться, чтобы к работе оправиться…

– Так тебе завтра на работу? – И в испуге или удивлении она уставилась на меня.

– Завтра и еще три дня подряд.

– Но…

Она подступает ко мне вплотную. По спине пробегает стадом скакунов дрожь, оставляя на коже морозные следы. Кто знает, куда заведет чудачество этой с виду безобидной незнакомки? Кто знает, какая она коварная чародейка…

– А ты бы не хотел, ну, скажем…

– Хочу, конечно же, – признаюсь я, не понимая, в сущности, ничего, – но у нас впереди еще целая жизнь, детка, – с намеком улыбаюсь я.

– Нет никакой жизни у нас. Я в Питере проездом, через три дня уеду, поэтому и спешу охватить все…

– Охватить все невозможно, – философски и как последний дурак замечаю я.

– Но с тобой мы могли бы столько всего успеть. Только скажи, ты хочешь того?

Почему именно я? Почему ей непременно понадобилось заводить кратчайший роман именно со мной, когда полно всяких головорезов любви? Впрочем, какая разница? Судьба подвернула возможность напиться сладким счастьем, разукрасить серые дни, отдохнуть от монотонной, утомительной работы, от которой уже как несколько лет застрял в горле ком… Незнакомая, весьма симпатичная девушка стоит передо мной. Ждет. Она жмется от прохладного ветра, а я заставляю ее ждать…

– Мне нужно позвонить.

Она благосклонно кивает, только вот отступить от нее на несколько шагов – испытание, словно талии наши обвязаны одной прочной веревкой. Видно, уловив мое настроение, она, лишь чтобы не тратить время на всякую юношескую сентиментальность, первой отступает назад. Я свободен. Подскакиваю к краю дороги. Но это неприятная свобода, от нее на душе мерзкая морось… Поглядывая на девушку, будто боясь потерять из виду ту, я набираю администратора, с которым в дружеских отношениях, и вдруг замечаю, что от волнения у меня взмокли кончики пальцев.

– Да, не выйду завтра. И послезавтра… Мне бы отлежаться несколько деньков, до субботы хотя бы. Ветер холодный какой-то, продуло все-таки, – ничего лучше придумать я не способен, но ради правдоподобности даже пытаюсь сипеть.

– Вот черт, – не весело раздается с того конца провода беспроводного телефона. – Это же столько работы сейчас встанет… На завтра замену уже не найти… И вряд ли вообще кто-то согласиться выйти вместо тебя.

Коллектив-то на работе до смерти усталый. Настолько, что деньги уже давно перестали стимулировать… Какая разница, не выздоровею же я по одному желанию, раз уж идти по головам, так идти до самого конца. Не даром ведь то там, то тут твердят, что жалеть мы будем лишь об упущенных возможностях…

– Ну, правда, надо отлежаться, жертвовать здоровьем…

Все равно работа у меня неофициальная, так что штрафы попросту недопустимы, а больничные и вовсе не нужны.

Я как можно скорее стараюсь отделаться от разговора, в котором надавливают на мою совесть, чтобы я вышел больным. От нетерпения Арина переминается с ноги на ногу, так и порываясь устремиться в любую сторону.

– Ну? – Хватается она сразу же, как только я подхожу к ней.

Все это время она бегло разглядывала и фасады домов, и проскальзывающие мимо машины, и случайных прохожих, как будто пытаясь отпечатать в памяти каждую мелочь.

– Свободен до субботы. Идем скорее.