Антон Рай - Медея, Мешок и Мориарти

– Очнулся.

– Что со мной случилось? – спросил я, но Медея не торопилась отвечать.

– Что с тобой случилась… – наконец повторила она мой вопрос. – Что с тобой случилось… Хотела бы я знать, что с тобой случилось. Так что, давай, очухивайся и рассказывай, что там с тобой случилось-приключилось.

Я понемногу очухивался и через некоторое время даже смог приподняться с земли и осмотреться. Как же хорошо, когда вокруг… я хотел сказать, как это хорошо, когда видишь вокруг такие знакомые, земные предметы, но почти первым, что я увидел, был тот самый блиндаж с его непроницаемо-темным входным проемом – я лежал на траве в каких-то трех десятках метров от него.

– Давай уйдем отсюда, – взмолился я.

– Зачем?

– Там… – и я, как мог, рассказал Медее о пережитом мною ужасе. Медея хмуро, но заинтересованно слушала. К концу рассказа она неожиданно улыбнулась.

– Не вижу ничего смешного, – обиженным голосом сказал я.

– Пожалуй, смешного действительно немного, но я люблю улыбаться, когда приличнее пугаться. Вообще-то, всё могло кончиться хуже. По-видимому. Не знаю, правда, умирал ли кто при посещении этого места… Ты мог стать первой известной мне жертвой.

– Да что это за место такое?

– А мы сейчас опять пойдем туда, и я тебе всё объясню.

– Угу, как же. Да я ни в жизнь не зайду туда еще раз.

– Зайдешь – и прямо сейчас. Но не бойся, ничего страшного больше не произойдет. Теперь я буду рядом. Буду твоим гидом, так сказать. Ты, главное, держи мою руку и не отпускай ее, и тогда мы оба будем видеть или то, что видишь ты, или то, что вижу я – на выбор. Ну, готов?

Сопротивляться Медее было бессмысленно. Мне очень не хотелось идти, но я послушно пошел. Медея на этот раз шла впереди, крепко ухватив меня за руку. Вскоре мы уже вновь оказались у злополучного входа, и Медея решительно шагнула внутрь, втащив мою сопротивляющуюся тушу вслед за собой. И снова темнота, но всё же я по-прежнему чувствовал руку Медеи в своей руке и поэтому было не так страшно, как в первый раз.

– Что ты сейчас видишь? – спросила Медея.

– Ничего. Темноту.

– Правильно. Я тоже. Мы с тобой сейчас оба видим то, что видишь ты. Теперь представь себе… ну, что бы такое представить… Дом, что ли… Что хочешь, в общем, только что-нибудь самое обычное.

Я попытался представить себе самый обычный типовой девятиэтажный дом. И вдруг я вижу, что вокруг уже не так темно, а впереди вырисовываются контуры белокирпичной девятиэтажки; правда, выглядела она как-то странно, на настоящий дом не очень похожа – скорее, на какой-то не очень умело выполненный макет или на весьма посредственный рисунок дома.

– Видишь?

– Вижу. Но что это значит?

– А ты догадайся.

– Я что-то сегодня плохо соображаю. Тут что – желания исполняются, и чего бы мне ни захотелось – всё вмиг появится?

– Не совсем так, но, как говорится, мыслите в верном направлении… 22А теперь мы оба будем видеть то, что увижу я – может, тогда станет понятнее.

Дом тем временем испарился, и вокруг снова стало непроницаемо-темно. Но ненадолго. Темнота, впрочем, осталась темнотой, но изменила свое качество – она превратилась в ночь. Также не было больше и тишины, но всё пространство вокруг наполнилось звуками моря. Мы будто бы плыли на корабле, окруженном со всех сторон влажным туманом. Вдруг раздался звук, как будто бы корабль коснулся берега. И вижу я, что с корабля, а точнее, с кораблей (черные, с красным носом корабли) выходят на берег люди – высокие, прекрасно сложенные, с курчавыми и бородатыми головами. Одеты все в легкие туники – ни дать ни взять древние греки из «Илиады» или из «Одиссеи».

Следующее, что я (мы) вижу (видим): красивый дикий островок, весь заросший лесом и лугами. Прошло, кажется, всего несколько мгновений, но у меня сложилось впечатление, что я обошел весь остров, вдоволь налюбовавшись его дикой красотой. Но вот я опять вижу «греков» – они жарят на костре пойманных ими диких коз. Потом они приступают к обильной трапезе, со смаком запивая съеденное вином из сосудов. Я невольно вспомнил фразу из «Одиссеи»:

…и целый мы день до вечернего мрака

Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.

Очень похоже. Следующее, что мы видим: «греки» подходят ко входу в пещеру и заходят внутрь – не без опаски, ну прямо как я заходил в «блиндаж». Мы с Медеей, кстати, словно бы идем вместе с «греками», смотрим на всё «их» глазами. В пещере много всего любопытного: сыры в большущих тростниковых корзинах; ведра и чаши, налитые густой простоквашей; закуты для козлят и барашков. Ни дать ни взять пещера циклопа Полифема. Видно, «грекам» тоже так показалось, потому что они явно чего-то опасались и наверняка бы быстро покинули пещеру, если бы не их предводитель – самый кучерявый и бородатый из всех – ни дать ни взять сам Одиссей. Так вот, спутники «Одиссея» призывали его покинуть пещеру, но он хотел остаться и дождаться хозяина. Хозяин вскоре явился. До сих пор, пока я наблюдал за всем происходящим, мне было только очень интересно, но теперь я вновь испытал страх: ко входу в пещеру, с ношей дров за спиной и со стадом впереди него подошел… я бы опять сказал «ни дать ни взять циклоп Полифем», но это и был Полифем, а кто же еще? Одноглазый гигант, одним своим видом так испугавший «греков», что они в ужасе забились в самый угол пещеры, Полифем же тем временем, как ему и было предписано Гомером, впустил маток коз и баранов в пещеру и начал доить их, не забыв перед тем задвинуть вход огромным камнем. Я видел Полифема примерно так, как должны были видеть его и «греки» (с того же ракурса, «их глазами»), и мне было очень страшно. Хотя все-таки не так страшно, как тогда, когда я потерял сознание: все-таки теперь я понимал, что являюсь зрителем, а не участником происходящего. Хотя трудно было утверждать наверняка, больно уж всё было реалистично, так что мера моего страха, пожалуй, превосходила страх зрителя, но и не дотягивала до страха участников действа. Полифем меж тем закончил свои дела со скотом, увидел «греков» и грубо обратился к ним с известной речью: кто, мол, они и что им тут надо? Одного голоса циклопа было достаточно, чтобы понять – ничего хорошего от него ждать не приходилось. Одиссей всё же нашел в себе мужество ответить: мы, мол, сбились с пути, прими нас любезно и дай нам подарок, а то ведь боги мстят тем, кто плохо обходится с гостями. Полифема эта речь только разозлила; я уже знал, что произойдет следом и не очень хотел это видеть, но и оторваться от грядущего зрелища было вне моих сил. И вот Полифем:

Прянул, как бешеный зверь, и, огромные вытянув руки,

Разом меж нами двоих, как щенят, подхватил и ударил

Оземь; их череп разбился; обрызгало мозгом пещеру.