Сергей Николаев - Невский Переплёт

– Ой, насмешили! Вы представляете, сколько я таких сказок наслушался за все время? Может у вас и справка об этом имеется?

Девушка без колебаний открыла сумочку и достала аккуратно сложенный документ в пластиковом файле, после чего победоносно вручив его полицейскому. Тот развернул справку и лицо его сразу стало серьезным. – Вы это где взяли? За деньги состряпали? Я сейчас вас не только за пьянку упакую, а еще и за фальсификацию медсправки. А это уже не КоАП!

– Там есть телефон и контакты медицинского работника, причем он профессор, – невозмутимо парировала девушка. – Позвоните и вам все подтвердят. А как же я по вашему права получила?

Через десять минут разговора с дежурным медиком, который занимался освидетельствованием, старлей убедился в правдивости слов задержанной.

В это время обескураженная девушка массировала руками виски и пыталась осмыслить все происходящее. Пока не увидела перед лицом какую-то визитку.

– Ваши «рассказки» подтвердили, но… Вам нельзя управлять автомобилем до тех пор, пока ваше душевное состояние не стабилизируется. Иначе, вы точно кого-нибудь угробите. – Тарасову в душе очень хотелось оставить эту дамочку пешеходом лет этак «навсегда».

– Претензий этот парень вам сейчас не предъявляет, но факт ДТП, увы имеется. Через неделю явитесь в суд, а там уже как он решит. Вручив карточку заметно погрустневшей Виктории, инспектор продолжал: «В прошлом месяце городские власти запустили бесплатную социальную программу для лиц, страдающих зависимостями и тех, что попали в сложную жизненную ситуацию». При этом полицейский сделал мстительное ударение на слово «зависимостями». – Могу сказать определенно, что вам зачтётся, если начнете проходить курс реабилитации в этом центре.

С коричневой визитки на Вику сурово взирал доктор Фрейд, держащий в руках сигару. По центру крупным шрифтом располагалась надпись «Клиника психологической помощи и реабилитации «Второй шанс»», чуть ниже мелкими буквами – «Если нервы на пределе, ждем тебя семь дней в неделю».

– Если суд примет заключение психолога, то в ближайшем будущем сможете прийти с заявлением о возврате прав. Да, и если вы употребляете различные успокоительные, релаксанты и прочее, то вам придётся от них отказаться. Если анализ покажет их наличие, то прав вам не видать до второго пришествия, – снова обратился к ней Тарасов, закончив составлять протокол об отстранении, но его слова были пропущены мимо ушей. Выйдя из патрульной машины, Виктория наблюдала за тем, как вызванный полицейскими эвакуатор погружает на «рельсы» ее «карлсончика», а Филиппа окружает бригада прибывшей скорой помощи.

Стоило блюстителям порядка разобраться с сумасшедшей парочкой, как рация снова зашипела. Коллеги снова переглянулись, тяжело вздохнули и завели двигатель.

– Двадцать первый маршрут вы тут? – раздался зашуганный мужской голос.

– Тут. Что случилось? – настороженно задал встречный вопрос тот, что пополнее сообразил.

– Вы что на прошлой неделе у Гераськина фуражку с жезлом не отобрали?!

– Как не отобрали? Я сам лично забирал, – отозвался долговязый.

– Он минуту назад опять нашего «полкана» остановил! – раздался в рации встревоженный выкрик.

Полицейские выругались в голос, переглянулись и автомобиль взревел срываясь с места, оставив за собой черный след протектора шин.

Гераськин местный «блаженный». У окраины района, там, где начинается частный сектор, каждое утро, в любую погоду он надевал лейтенантский китель (и где он его только взял?), фуражку, брал полосатый жезл и отправлялся на свой «пост». Мужик искренне считал себя «гаишником».

Те, кто жил в этих местах его знали, поэтому картинно притормаживали. Он проверял документы, прикладывал руку к козырьку и желал счастливого пути. Приезжие принимали его за настоящего патрульного, останавливались и так же показывали документы – не всегда понимая, что это местный душевнобольной. Так продолжалось уже почти год. Этот «кадр» стал своего рода достопримечательностью Сергиевского. Все экипажи ГИБДД района его знали и смотрели на его выходки сквозь пальцы, так как вреда от него не было, а была своего рода польза – скорость машины сбрасывали, уменьшая на участке количество ДТП.

На прошлой неделе по этой трассе проезжал с инспекцией «полкан» батальона Груздев, которого Гераськин, как и всех, решил остановить. Все бы ничего, но в машине сидели два генерала из управления. Они «слегка» удивились, когда на дорогу в трениках и мундире поверх свитера, заправленного в штаны, выскочил «лжепостовой» и чуть не бросился под колеса проезжающему кортежу. Когда все прояснилось, генералы чуть не попадали со смеху, а полковнику то ли в шутку, то ли на полном серьезе предложили набрать себе в полк побольше таких расторопных ребят. Груздь естественно струхнул и уже вечером на разводе орал, как потерпевший: "Прекратить безобразие! Это, что вам, шуточки! Вы почему позволяете поганить честь мундира какому-то умалишенному! Завтра же изъять всю амуницию!".

Долговязому снова пришлось отобрать у дурачка фуражку, китель и жезл, лишив единственной радости в жизни. Хотя и тот что высокий и тот что поплотнее понимали, что, вероятно, через «энное» количество времени Гераськин снова найдет где-нибудь и форму и полосатую палку. Быть «гаишником» – это его призвание. Про себя оба философски рассуждали: «Чего пристали к парню? Юродивых испокон на Руси не трогали. И вообще – может это мы психи, а он как раз нормальный? Просто устав не знает и генералы ему не указ.

Весь оставшийся день, вместо патрулирования, напарники провели в МРЭО, расписывая объяснение на несколько листов, на имя руководства о том, как вообще могли допустить подобное недоразумение. Обоим светило по выговору. Радовало лишь то, что появилась возможность «отстреляться» пораньше.

Ближе к вечеру, коллеги наконец-то выдохнули, переоделись в гражданку и засобирались домой.

– Тебя подвезти? – уточнил напоследок худощавый Валера у того, что поплотнее.

– Нет, я пройдусь. Устал я с тобой кататься за день. Надо малость размяться.

– Давай хоть до кольцевой? Тебе тут часа два топать до твоей Новосаратовки.

– Да нет, езжай давай к жене, обрадуй.

– Ну, бывай, – пожал плечами высокий и выехал с парковки МРЭО, а второй, что ниже ростом застегнул замок своей потертой куртки, спрятал пухлые руки в карманы джинс и направился по проспекту в сторону дома, что был за мостом. Небо уже наливалось свинцом и Тарасов с удовольствием ощутил тонкие запахи мороза в осенней тишине. Он любил это время года. Осенью были дни рождения его Мамы и обеих здравствующих бабушек, всегда балующих великовозрастного внука разной стряпней. Бабули прошли Войну и Блокаду, поэтому была у них особая традиция – они все стряпанное обильно сдабривали сахаром или медом. От этого Гена Тарасов начал медленно превращаться в копию Винни Пуха. Супругой, за свои тридцать неполных лет, он не обзавелся, поэтому пинать его в спортивные заведения было не кому. Да ему и так было хорошо под заботливым крылом трех профессиональных домохозяек. А если ты сыт, обогрет и обласкан, то зачем эту красоту менять на непонятные перспективы с посторонней женщиной.