Александр Вадимович - Большая вода

В тот самый момент, когда они увидели её, она громко и театрально говорила, словно делая это на сцене: «Вот посмотрите, что они натворили, что они сделали со мной, как так можно было поступить… Люди, знайте, кто я, я ваша сестра во Христе, а они мне руки заламывают, и как не стыдно! Ну люди, ну, бороды грешные, я вас всех насквозь вижу, кто-то лев с виду, а внутри агнец настоящий, а кто-то с виду агнец, а внутри лев, или змея чего хуже», – сказав это, она потанцевала немного на месте, сделав пару быстрых па ногами.

Бальтазар и Дарья были сторонними наблюдателями за этим действом и, проходя мимо, хотели бы ими и остаться, но незамеченными им пройти не удалось, она обратила на них свой взгляд, особенно пристально она посмотрела на Дарью.

«Купчиха какая выросла, прямо солнышко вышло на Землю посветить».

«А это кто с тобой? Жених что ли твой?!»

«Нет…»

«Вижу, что жених, любит он тебя, точно знаю, меня не проведёшь. Только он не тот, за кого себя выдаёт».

Голуби по-прежнему взлетали и садились на старушку, клевали со снега хлебные крошки, и когда она делала резкое движение ногой или рукой, разлетались прочь.

Она ещё раз внимательно посмотрела на Бальтазара и Дарью.

Дарья была сильно смущена этими словами, и на её очаровательном лице появился румянец. Ей стало неудобно перед своим новым знакомым, как бывает неудобно человеку, который хотя сам и не говорит глупостей, но присутствует при том, когда их говорят. Ей хотелось побыстрее покинуть это место. И она решительно взяла Бальтазара за локоть, тем самым задав общее направление движения для себя и него. Они перешли улицу и, не заходя на рынок, неспешно пошли вдоль него.

«Вы меня извините за то, что вам пришлось слушать это. Вы, наверное, поняли, что она сумасшедшая. Люди говорят, что она юродивая, и её никто не обижает… купцы, торгующие на рынке, верят, что если она подойдет именно к его прилавку или, быть может, даже возьмёт себе что-нибудь с него, то торговля в этот день будет удачной. Ещё говорят, что она лет 30 назад потеряла своих детей, и после этого у неё помутился разум. Но я, знаете ли, не верю во всё это юродство, на мой взгляд, она просто сумасшедшая, которая мало чего в жизни стесняется и может вести себя так, как захочет»

«Позвольте спросить, а что это за башня перед нами?» – Бальтазар, решив перевести тему разговора, показал пальцем в сторону высокого и причудливого строения, которое состояло из ажурной, витиеватой, круглой опоры, состоящей из множества скрещенных ромбом металлических балок и большого, сделанного в форме параллелепипеда бака наверху.

«Это водонапорная башня, её построили, когда я была еще маленькой. Одна богатая горожанка дала деньги на её строительство. В городе был праздник в день её открытия. Был чудесный майский день, я хорошо это помню».

«Позвольте вам предложить прогуляться до неё?!»

«Да, хорошо, только туда и обратно, мне надо будет скоро домой».

«Разумеется», – мило улыбнулся юноша.

Они продолжили свою прогулку, обогнув торговые ряды: продолговатую одноэтажную каменную постройку со множеством арок, выбеленную штукатуркой и состоящую из своеобразных ячеек, в каждой из которых была купеческая лавка. Их шаг был неспешным, какое-то время они шли молча.

«Мне интересно было бы узнать, чем занимаются ваши родители»

«Ну, как вам уже стало ясно – они купцы, и нашу фамилию знают многие в городе, – не без удовольствия, улыбаясь, произнесла Дарья, – у нас есть магазины, свечное производство…»

«Кстати, – и тут Дарья внимательно посмотрела на своего спутника, – вы не похожи на тех людей, которые обычно нанимаются к нам на работу, зачем вы согласились?»

«Я хочу сказать вам вот что. Судьба привела меня в этот город, и вы, Дарья, не дали мне вчера утонуть, вы спасли мою жизнь, которой я до сих пор так и не смог правильно распорядиться. Возможно, я смогу сделать это сейчас. Меня ничто не держит на этом белом свете, и мне также не на кого рассчитывать кроме себя.

C иконописным выражением доброты на лице Дарья остановила свой шаг.

«И вот, что я вам скажу, но скорее всего вы меня не поймете: быть батраком или быть купцом, таким как ваш отец,c точки зрения вечности нет никакой разницы. Конечная жизнь абсурдна, смешна и безумна и для того, кто подчиняется и для того, кто подчиняет. Но более всего, она безумна, конечно, для того, кто этот абсурд каждый день за пеленой быта видит. Этот каждодневный фарс может оправдать только красота – такая, как ваша, Дарья».

Бальтазар и Дарья возвращались домой молча. Никто из них не понимал, стоит ли продолжать этот разговор. Барышня была сильно смущена, в душе она была ещё ребенком, ни один мужчина не говорил ей такого прежде – в тот день она осознала, что ей могут восхищаться, что её красота может манить к себе и что ей самой нравится быть красивой, и самое главное, что ей нравится быть красивой для других.

Бальтазар провел первую ночь в комнате, которую ему отвели в доме для прислуги. Рано утром, практически на рассвете, он проснулся, оделся и, умывшись холодной водой, спустился на первый этаж, там он зашёл на кухню, которая была сделана специально для того, чтобы прислуга могла приготовить себе еду. На кухне он нашёл нож и поднялся вместе с ним к себе в комнату, где снял бекешу со спинки стула и положил её подкладкой вверх на кровать. Нагнувшись над кроватью, он быстрым движением руки стал щупать подкладку, нащупав что-то, достал из сапога нож, и отточенным стремительным движением сделал надрез, и извлёк конверт.

Накинув на себя бекешу и убрав конверт в карман, Бальтазар спешно покинул комнату, спустился по лестнице вниз, вышел из двора и повернул на улице в сторону торговых рядов.

Город просыпался, и за исключением нескольких дворников, подметавших рыночную площадь и территорию близ неё, Бальтазару никто не встретился. Пройдя мимо дворников, он вышел на улицу, прямиком ведущую до высокой колокольни, по соседству с которой находилась водонапорная башня. Было слышно птиц, свивших себе гнёзда на ветках рослых берёз, словно они также недавно проснулись и теперь куда-то провожали юношу.

Дойдя до колокольни и обогнув её немного слева, перед ним открылась широкая площадь, ещё совершенно пустая, где в это время можно было повстречать только городового, зевающего на посту, и дворника, неспешно работающего метлой.

Не обратив большого внимания ни на кого из них, Бальтазар взял курс по направлению к башне.

Неподалёку от неё его уже кто-то дожидался, закурив папиросу. Человек был одет, как рабочий: на нём была короткая куртка, широкие штаны, грубые ботинки и кепка. В сумерках слегка морозного мартовского утра сизый дым кольцами валил в небо, человек, задумавшись, ходил взад и вперёд, наверняка уже успевший подмёрзнуть, стоя на месте.