Александр Вадимович - Большая вода

Его путь до города проходил сквозь поля и равнины, и невольным чувством он радовался красоте этих мест. Погода в начале марта была тихой и спокойной. Не предвещая снежных бурь, она уложила снег, и на Земле появилась белая безмятежная пустыня, удивляющая своей чистотой. Шаг его был не быстрым, а скорее спокойным.

Он был одет без всякого лоска и щегольства, однако его костюм был практически новым и по моде, и в приличном обществе его могли принять за своего. Видевшие его впервые могли подумать, что это молодой человек из хорошей провинциальной семьи, который совсем недавно закончил университет.

На нём была новая, словно совсем неношеная бекеша, крытая серым сукном, длинная, как сюртук. Хорошие сапоги с ремешками с заправленными в них брюками и картуз с маленькой тульей.

Огромные пространства бесконечных заснеженных полей сменились на его пути деревянными усыпанными снегом домами. Деревня, которую проходил на сквозь путник, была довольно крупной, по правую и левую руку от дороги виднелись не менее пятидесяти домов. Тем не менее ему не повстречался ни один человек. Пройдя ещё совсем немного, по правую руку от себя он увидел купола храмов за белыми высокими стенами монастыря.

Миновав остаток деревенских домов, он оказался на небольшой тропе среди заснеженного поля, она вела вдоль реки к переправе. Постепенно, по мере приближения к ней, ему открывался замечательный вид на главные достопримечательности города: частично сохранившиеся каменные стены средневекового кремля, крыши домов городского посада, плотно прилегающие к ним, и даже часть улицы, которая вела своё начало от городских ворот. Но главным образом путника могли впечатлить величественно расположившиеся внутри стен храмы, хорошо просматриваемые с другого берега: большая белая каменная церковь с пятью золотыми куполами и колокольня близ неё, построенная словно вознёсшийся к небу гигантский белый шатёр.

На секунду он зажмурил глаза и вновь почувствовал запах ладана. Более полугода назад в похожей церкви отпевали его бабушку. Он как будто перенесся в то время. Она умерла на фоне цветущей природы, которая достигла апогея в своей красоте и в своём могуществе. Лето било фонтаном: энергично, исступлённо, растрачивая себя без остатка. И в этой жаркой, насыщенной, всемогущей своей фазе, когда без всякой причины появляется радость и улыбка на лице, природа не заметила его огромного горя и пела гимн жизни поверх тихой мелодии смерти. Он вспомнил свои слезы, голос священника и холодный лоб, который часто целовал ещё, когда он был теплым.

Вокруг было много людей, для них его горе было бытом, его рассечённая надвое кровоточащая грудь – анатомической картинкой. Люди, которых наняли для выноса гроба, скучали, ерзали на стуле и ждали, когда прощание наконец закончится, чтобы побыстрее всё исполнить. А он, боясь превратить этот сокровенный момент в пошлость, не желая, чтобы его слова любви хоть краешком коснулись их ушей, говорил тихо и вкрадчиво.

На переправе он обнаружил, что моста нет. Деревянный плашкоутный мост, был около пяти метров в ширину, двигался благодаря маленьким плоскодонным судёнышкам и сейчас был практически до основания разобран, но самое главное, что несмотря на сравнительно небольшой мороз широкая и полноводная река была полностью покрыта льдом, и на снегу среди других виднелись следы человеческих ног, где хаотично, а где и в виде протоптанной дорожки.

Теперь по сути другой возможности перебраться на другой берег для него не существовало, и местные жители по обыкновенной своей сезонной привычке не боялись ходить по замерзшей реке, она же, в свою очередь, являла собой всю ту же белую снежную пустыню, что и поля вокруг дороги, заиндевев в своём размашистом русле.

Проснувшись раньше обычного, чтобы проводить отца, отправляющегося в Москву по торговым делам, поцеловав его на прощание и немного поговорив с матерью, Дарья встретила во дворе конюха, который был одет в самый тёплый тулуп из имеющихся у него, большую меховую шапку с ушами, валенки с калошами до колен. Сообразив, что к чему, она справилась у него, не идёт ли тот на рыбалку, и, поняв желание барышни, конюх ответил утвердительно.

Дарья быстрыми летящими шагами поспешила к себе в комнату, она улыбалась, настроение у неё было игривое и безоблачное.

Её светлые волосы, белая, как молоко, кожа, тонкие запястья и щиколотки, голубые, как летнее небо, глаза как будто были созданы Богом для упоения красотой. Она была сама грация, ступая ножками на землю, её шаг был легким и летящим, как перышко. Она была самой Венерой, когда её длинные волосы вились на ветру и блестели на солнце. Распустив и уложив их в пробор и выйдя так в одном сарафане в переднюю, она могла напомнить ангела, спустившегося с неба, и возвестившего мир о том, что красота есть.

Она была свежее цветка, распустившегося на заре, когда умывалась утром. Она была прелестна лицом, её тонкие славянские черты были дополнены немного курносым носиком. Её улыбка была озарением. Она была немного актрисой, игривой и чуть лукавой.

Встретившись, они вышли через большие полукруглые ворота, соединяющие две части дома, и, повернув налево, стали спускаться по замерзшей брусчатке вниз к реке. Дойдя до того места, где мог начинаться разобранный мост, преодолевая сугробы, они спустились на замерзшую, находящуюся под снегом водную гладь.

Конюх Игнат принялся искать место, где, как ему казалось, будет лучше всего клевать. В руках он нёс несколько удочек, рыболовный ящик и даже маленький деревянный табурет для барышни. По мере их приближения к заветной цели вдалеке у берега им стала видна большая мужская фигура, которая, также, как и они, только что появилась на заледеневшей реке. Наконец, место было найдено, конюх стал разбирать свои снасти, а перед этим усадил Дарью на табуретку. Большая, даже громадная фигура молодого человека приближалась к ним. Его поступь была уверенной, шаги большими, выверенными. Готовясь к рыбалке, Игнат не замечал идущего к ним человека, Дарья, напротив, не занятая делом, убрав ручки в муфту, практически не сводила глаз с него.

«Ну что, барышня, будете червяка на крючок насаживать? Они вот в этой баночке, посмотрите в ящике».

Дарья, привстав, открыла ящик, потянулась за банкой с червями, и тут же услышала сильный треск, напомнивший ей тот звук, который она часто слышала весной из своего дома, когда лёд трогался и сходил на реке.

Тут же она посмотрела в сторону: метрах в пятидесяти от них теперь не было льда, а была крупная диаметром два-три метра прорубь, и человек, шедший им навстречу, бултыхался в холодной воде, пытаясь руками ухватиться за кромку льда, которая при этом трескалась у него в руках, не давая за неё ухватиться.