Ольга Брюс - ИнтернатовскаЯ. Повесть

– Не веришь? – всполошился Стёпа, вскочив на ноги. – Да как так-то? Я тебе друг или кто? Должен верить! Я лучше тебя знаю!

– Да не ори ты, – Гриша потянул мальчика за штанину. – Сядь.

– Не буду! – Степан оттолкнул друга, и тот упал назад.

– Совсем, что ли? – поднявшись, Григорий отряхнулся. – Ну ты и псих.

– На, смотри, – Стёпка поднял чёлку. – Видишь, какой шрам?

– Видел уже.

– Это она мне поставила. Главное, я ничего не сделал, а она как махнёт рукой, и вот, – тыкал пальцем на красную дорожку у виска. – Чуть не помер. Врач приходил. Сказал, что мне крупно повезло.

– Стёп, хватит. Все знают, как достаёшь Машу, вот она и дала сдачи.

– Я пальцем не тронул! – рассвирепел мальчик. – Мимо проходил, а она как подскочит…

– Ладно-ладно, верю, – Гриша не стал спорить. – Но я не хочу больше слышать плохое о Маше.

– Ну, как знаешь. Потом жаловаться не приходи.

Август

За лето ничего особенного не произошло в семье Маши. Хозяйство и огород не позволили расслабиться. Редко удавалось искупаться в речке и поболтать с местными ребятишками. Работа, работа и работа – суть жизни в деревне.

– А как вы хотели? – Ирина готовила запасы на зиму. – Если летом ничего не делать – зимой будешь голодать.

– А почему у других не так? – бурчала Катя, промывая маслята в тазу.

– Как не так? – не поняла вопроса мать.

– Инка Анисимова не полет грядки и не поливает, а Ванька Буравой ни разу на сене не был.

– Нашла о ком говорить, – Ирина скривила рот. – Анисимовы всё задаром получают. Их батька – бригадир. А Ванька твой – не местный. Они, видите ли, городские. Не живут тут круглый год, а приезжают на дачу, чтобы отдохнуть. Тьфу, лодыри. Чтоб им пусто было.

Выговорившись, Ира отогнала надоедливую муху и продолжила нарезать грибы для сушки.

– Везёт им. Вот бы мне так, – Катя тяжело вздохнула и покосилась на мать. – Мам!

– А?

– А почему мы в городе не живём?

– И что бы я там делала? – уставшая мама повернула голову. – Коров нет, птичника тоже…

– Хотя бы воспитательницей работала или учительницей, – предположила девочка.

– Угу, этого мне ещё не хватало. С вами спасу нет, а в школе и подавно с ума б сошла.

– Ну, не знаю, – опустив голову, Катюша ткнула пальцем в середину грибной шляпки. – А почему гриб не тонет?

– Откуда я знаю. Да и зачем мне это знать?

– А мне вот всё интересно. Всё-всё. Почему грибы только в лесу растут, почему солнце светит, откуда дождь льёт, – девочка сделала паузу. Через секунд пять выпалила. – И откуда дети появляются.

– Чего-о? – услышав такие слова от ребёнка, Ирина чуть не порезалась. – Это откуда такие мысли?

– Ниоткуда, – Катя заметила, как мама изменилась в лице. – Сама придумала.

– Ты давай, шуруди быстрее, а то, смотрю, в голове один мох.

– А-ха-ха! – девочка представила, как из головы торчит зелёный мох, а из ушей – еловые шишки. – Мо-ох, а-ха-ха!

Весёлый смех дочери заставил Ирину улыбнуться.

– Хохотушка, доделывай дела, – хихикнула мать. – Скоро наши приедут.

Митя и Маша в этот день отправились на рынок торговать. Ирине не хотелось отпускать Машу в город, но Митя настоял. Пусть ребёнок отвлечётся от домашних дел, да и обновки ей надо купить. Девочка подросла, вещи стали малы – необходимо купить обувь и осеннее пальтишко. Скрипя зубами, Ира согласилась.

Распродав яйца и свежие овощи, Митя собрал столик.

– Ну что, за обновками? – подмигнув девочке, взял её за руку.

– А может, не надо? – Маша помнила, как мама ругала отчима за растрату денег, которых и так не хватает.

– Надо, Машуль, – дядя улыбался, пытаясь обогнуть толпившихся людей, ищущих подходящий товар.

– У меня и платье ещё хорошее, и пальто не дырявое, – держась за руку Мити, девочка старалась не отставать.

– Рукава коротки, что на платье, что на пальто. Твоя одёжа Кате больше впору. Мы ещё с тобой ботиночки должны посмотреть.

– Ой, мама точно ругать будет, – заволновалась Маша, заранее услышав в своём воображении ор матери.

– Не переживай, не будет.

Обойдя несколько торговых точек, Митя остановился именно там, где продавали детские ботинки с очень большой скидкой, так как они были немного ношены.

– Подошву поправим, ничего страшного, – рассматривал потенциальную покупку со всех сторон. – А так почти новые. Нравятся? – взглянул на Машу, протянув левый ботинок вперёд.

– Ага, – девочка закивала головой и потрогала блестящий «нос».

Заплатив за пару прекрасных ботинок, Митя повёл девочку к толстенной тётке, торгующей всякой разной детской одеждой.

– Ой, – Маша заприметила белое платье в крупный цветочек. – Как красиво.

– О, и выбирать долго не пришлось, – обрадовался мужчина. Наклонившись через прилавок, что-то шепнул торговке.

Лицо женщины расплылось в широкой улыбке. Ловко стянув с вешалки ещё два платья, сложила их и подала Мите. У Маши открылся рот. Они знакомы, не иначе. А то с чего бы вдруг эта тётя огромных размеров отдала такие красивые вещи за бесценок?

– Ты постой тут, а я сейчас вернусь, – оставив девочку рядом с незнакомой тёткой, Митя затерялся в толпе.

– Хороший у тебя папа, – вдруг заговорила женщина, поправляя юбки и кофты на вешалках, – на вес золота. За таким, как за каменной стеной.

– А откуда вы знаете, что он мой папа? – насторожилась Маша, всматриваясь в лицо торговки.

– Так видно же. Разве будет посторонний человек так заботиться о чужом ребёнке? Нет, конечно. Да и не сыскать таких. Иногда бывает, что и родные своих не признают.

Через пятнадцать минут Митя вернулся и отдал женщине баклажку с холодным квасом.

– Благодарствую, – толстушка поставила бидончик на стул и закрутила головой в поисках кружки.

– А это тебе, – отчим протянул Маше кулёк с леденцами и эскимо на палочке.

– Ой, папка! Спасибо! – Машу переполняла радость от вида сладостей.

Она обхватила мужчину за пояс и взвизгнула. Оторопев, Митя не смог ничего ответить. Он почувствовал, будто грудь наполнилась воздухом и ноги вот-вот оторвутся от земли. Пальцы руки непроизвольно разжались, отпустив эскимо в свободное падение. Лакомство плюхнулось на пыльную поверхность и тут же «обернулось» в шаль цвета пепла.

Торговка, наблюдая за семейной идиллией, прослезилась. Бывает же такое. Сроду не видела подобного отношения между отцом и дочерью. Папуля такой молодой, а как относится к ребёнку. Белую зависть испытала толстушка, вспоминая своего отца, которому дети были помехой.

– Ну вот, – Митя погладил девочку по голове. – Дождался.

– Я тебя очень сильно люблю, – прошептала Маша, уткнувшись лицом в рубаху отчима.

– Мороженое пропало. Пойдём, другое купим, – мужчина поднял голову Маши за подбородок. – И я тебя люблю, доченька.