Лара Гросс - Безрассудные. Книга 2

– Ничего не расскажешь мне о ней? – спросил он Джозефа, наблюдая за женщиной поверх своего стакана с виски. В его глазах плясали дьявольские огоньки, и Джозеф, в свою очередь, почувствовал слабую надежду.

Джеймс Уинстон был профессиональным соблазнителем. В Нью-Йорке, наверное, не осталось ни одной женщины в возрасте от восемнадцати до семидесяти, к которой бы он проявил интерес и которая смогла перед ним устоять.

– Пойди, сам у нее спроси, а я пока развлеку Эдди, – фыркнул Аристов, изображая полную незаинтересованность.

– И кто же эта незнакомка, свежим глотком ворвавшаяся в затхлое общество местечковой богемы? – раздался за спиной Марины обволакивающий и густой, словно холодные сливки в черном кофе, голос.

Она резко обернулась, выплеснув содержимое своего бокала с игристым на пол. Прежде, чем ей удалось взять себя в руки, на лице женщины мелькнул испуг, что не прошло мимо наблюдательного Джеймса. Но уже в следующее мгновение, он был загипнотизирован необыкновенной полуулыбкой, украсившей и без того хорошенькое лицо женщины, чьи темные, умные глаза выжидательно смотрели на него.

– Джеймс… Джеймс Уинстон, – мужчина слегка поклонился, и усмехнулся, помахивая стаканом в своих руках. – И никакой водки-мартини, только чистейший скотч.

– Марина.

– Какое удовольствие встретить такую красивую девушку в столь неподходящем месте, – усмехнулся Джеймс, не отводя внимательных глаза от Марины.

– Я была девушкой уже давно, – женщина вытянула губы в дежурной улыбке. Она знала, что выглядит немного моложе своего возраста, особенно в последнее время, и тем более сейчас – с взъерошенными волосами, потому что у нее не было времени навести блеск и красоту до того, как Эдди вытащил ее «поразвлечься».

Тем не менее в свои сорок, ей было приятно, что такой красавчик называет ее «девушкой». Она не хотела показать ему своего удовольствия, тем не менее, ее дыхание слегка участилось. Марину бросило в краску. Она не особо любила откровенное внимание со стороны незнакомых ей людей, но жадный взгляд этого мужчины почему-то льстил ей. Инстинктивно она сделала шаг назад, увеличивая дистанцию между ними. Марина не знала, почему ей показалось, что от Джеймса Уинстона исходит опасность. Он не сделал ничего, кроме того, что в его глазах читался явный интерес.

– Итак… И чем же Вы занимаетесь, Марина? Нет, позвольте мне угадать, – Джеймс хлопнул в ладоши, и Марина вздрогнула. – Юрист, – он постукивал наманикюренным пальцем по красиво очерченному подбородку. – Нет. У Вас слишком безмятежный вид.

Марина рассмеялась, незаметно увлекаясь его игрой.

– Стилист? – Джеймс наклонил голову набок, окидывая Марину, одетую в простые широкие джинсы и белую блузку, томным взглядом с головы до ног. – Навряд ли. Не настолько вычурно одета. – Не спрашивая разрешения, мужчина схватил ее за руку, поднес к своим глазам, затем перевернул ладонью вверх и провел по ней большим пальцем. – Не художница, не музыкант.

– Откуда Вы знаете? – спросила Марина, ее пальцы задрожали. Рука Джеймса стала теплее, чем несколько секунд назад, и прикосновение пальцев сменилось с мягкого на соблазнительное.

С ранних лет, Марина открыла в себе талант чувствовать настроение человека через прикосновение к нему. Однажды она слышала, как какой-то психолог назвал такую способность тактильной телепатией. Прямо сейчас, ее инстинкты подсказывали, что Джеймс Уинстон был влиятельным, непростым и непредсказуемым мужчиной. И очень сексуальным. У Марины перехватило дыхание, ее тело непроизвольно вытянулось в струну. Она безошибочно определила первые признаки влечения, что само по себе казалось странным. Марина редко реагировала так быстро, даже если была заинтересованной стороной, и совсем никогда в случае с незнакомцами.

Усмехаясь, Джеймс провел указательным пальцем по всей длине ее собственного.

– Никаких порезов или шрамов. Вы не занимаетесь тонкой ручной работой и не играете на музыкальных инструментах, – он перевернул ее руку и провел большим пальцем по ногтям. – Вы не рисуете, потому что нет никаких признаков пигмента, и я не знаю ни одной художницы без единого пятнышка краски…

– Она журналист, а ты гребаный волокита. Держись подальше от моей женщины, Уинстон.

Глаза Эдди загорелись недружелюбным огнем, когда Джеймс опустил руку Марины вдоль ее бедра, слегка сжав, прежде, чем окончательно отпустить. Однако вместо того, чтобы почувствовать облегчение, Марина ощутила прилив разочарования и тревогу. О да, эти двое, оба были опасны. Джеймс окинул Эдди, источающего ревность и негодование, небрежным взглядом и скривил губы в снисходительной усмешке.

– Твоя женщина? – мужчина озадаченно покачал головой. – Не слишком ли ты зелен и обдолбан , чтобы понимать как обходиться со столь изысканной женщиной? И я не уверен, что может подразумевать под словом «волокита» такой проворный член, как ты? Мне следовало бы оскорбиться?

– Заткнись, и не смей даже на милю приближаться к ней, – насупился Эдди, краснея от злости и сжимая кулаки.

– Эй-эй, потише, дружище! – примирительно подняв руки вверх, засмеялся Джеймс. – Я ухожу. А Вы, Марина, когда наиграетесь с мальчишкой и захотите полноценного мужского общества, позвоните мне, – он подмигнул ей и кивнул в сторону наблюдающего за ними Джозефа. – Спросите мой номер у Аристова.

– Да ты отстойный мудак, грязная проститутка! – ринулся на него с кулаками Эдди, но Джозеф, подоспевший вовремя, схватил его за руки и оттащил от откровенно разозлившегося Уинстона.

Как бы зол и разочарован не был Джеймс Уинстон, ему удалось сохранить достойный вид и вежливо кивнуть побледневшей Марине, прежде чем ретироваться с поля боя. На пути к выходу он заговорщически бросил Джозефу, удерживающему Эдди Смайлза, от драки, «Обращайся, если понадоблюсь», а затем отправил сообщение с именем и местом своей приятельнице Эллен Векси, – слив информации был еще одним источником его доходов.

– Ты, чертов сводник! Ты специально притащил сюда этого сраного жиголо? Уже и не знаешь, чем мне досадить? – неистовствовал в это время Эдди, вырываясь из крепких рук своего менеджера.

От него не укрылось, с каким совершенством владел Джеймс Уинстон искусством соблазнения, и тот факт, что его чары действительно работали, даже на такой женщине как Марина. То, что он скорее почувствовал, чем увидел, – в наклоне ее головы, в том, как она дышала и как трепетала жилка на ее шее, – все говорило о том, что позиции самого Эдди были не такими уж крепкими, как он сам себе воображал. И понимание того, что он не единственный мужчина на свете, который может заинтересовать Марину, больно било по его «эго».