Маркус Дольчин - Беседы русских дачников. Экспресс-ответ «Декамерону»

Морской походкой вошёл капитан Задвигайло в широких, белых брюках и полосатом поло, дымя сигаретой, как пароход и приветственно помахал свободной рукой. Затем плюнул в свою широкую ладонь, загасил в ней окурок с шипением и выбросил его в форточку и расположился во втором ряду, положив свои руки на спинку впереди стоящего стула, как на штурвал корабля. Маска у Христофора Будиновича была сделана из прямоугольного куска тельняшки с пришитыми к узким краям резинками и он её натянул на свой крупный нос.

Важно прошествовала завуч школы, Симонович-Смирницкая Людмила Доброславовна в футболке с принтом лошади на груди, который гарцевал при каждом движении. Так же она надела длинную серую юбку, которую поддерживал широкий пояс с блестящей застёжкой, похожей на армейскую. Нижнюю часть её лица прикрывала обычная голубая, медицинская маска. Поздоровалась и молча села на подобающее в педсовете место.

Тенью проскользнул в помещение местный экстрасенс Габриэлянц Сигизмунд Гадаевич, облаченный во всё чёрное. Он позвякивал при ходьбе всевозможными амулетами и цепочками на одежде, а так же издавал мерные щелчки чётками, которые перебирал в пальцах левой руки. Он как бы растворился на одном из стульев в последнем ряду и только защитная маска с сакральными надписями на неизвестном языке указывала на его присутствие.

Соломония Мироновна в балахоне розового цвета вяло прошла в комнату. Уже никто не мог представить, что это рыхлое тело, страдающее булимией, когда-то было стройным и гибким. Так же трудно было вообразить, что под маскообразным лицом скрывается человек тонкой душевной организации, который переживает по поводу и без. Но это лицо домохозяйки Гурмановой сейчас прикрывала маска песочного цвета с вышитыми по бокам розочками. За собой она тащила пожилую женщину с шаркающей походкой. Перед сторонним наблюдателем предстала сухонькая старушка из периода позднего, статистически достоверного, хотя и неожиданного для государства, постдожития. К этой пожилой женщине стоит один раз присмотреться, поскольку взгляд на ней больше никогда не остановится. Она была маленькая, сутулая и дряхлая, с редкими волосами, через которые проглядывали залысины, с седыми усиками над верхней губой и лицом, густо покрытым отвислыми складками, словно кожа шарпея. Из-за ветхости и вследствие смерти всех её сверстников мужского пола вышла из гендерного оборота. Но, как любая женщина, считающая себя красивой, губки морщинистые помадой подкрасила. Защитную маску она не носила- словно человек, которому уже нечего бояться. И эта специфическая парочка расположилась друг за другом, причём Соломония Мироновна села позади.

Последним уверенной походкой сведущего человека пришёл бывший психолог и индивидуальный предприниматель Шлома Иса Богданович, полный вежливого понимания. На встречу он надел лёгкий костюмчик.

– А здрасьте всем! -сказал Шлома.

– Как дела? – поинтересовался депутат Карамыслов.

– Азохен вей, – грустно произнёс Иса Богданович и сел на свободное место и нацепил защитную маску с копией картины Мунка «Крик».

Его практически никто не приглашал, но он невообразимым образом всегда присутствовал, сверхъестественно чувствуя коллектив и халяву. И, как правило, ни за что не платил, ведь в его фамилии было что-то царское и ветхозаветное. А цари, как известно, не платят, ведь им и так все должны. Но никто не обижался, поскольку своим приходом он привносил весёлую нотку из известной песни «Семь сорок». И всем было интересно послушать его веские, бойкие и критические замечания.

Только однажды бизнесмен спросил его:

– Фамилия у вас татарская?

– Еврейская, -в некотором смущении произнёс растерявшийся Шлома. -а шо?

– Вопросов больше не имею, – спокойно ответил Самохвалов.

Иса Богданович быстро освоился в новом месте, огляделся по сторонам.

– Хорошо тут у вас, Павел Северьянович. А конфисковать дом никто не пытался? -спросил Шлома. – Это сейчас модное явление в нашей стране. Если человек непосильным трудом…

– У меня всё законненько! – перебил зам. мэра Тихонько. – И я член лучшей партии, для которой такое невозможненько.

– Я разве против! -замахал руками Иса Богданович. – Вам и карты в руки-если никто не возражает, то будете ведущим это вечера.

Никто не возражал.

Ведущий:

– Я собрал вас, чтобы сообщить приятненькую новость!

– А что может быть сейчас хорошего?! – поинтересовались остальные.

– Сегодня нас ждут занятные истории «про это», поскольку заниматься этим в настоящее время вредно для здоровья, а плотный контакт смерти подобен. После застойного советского периода, когда у нас не было секса, наша глубоко законспирированная сексуальность вышла из тени. И у каждого с этой стороны происходило что-то интересненькое. Согласитесь, что не хочется уносить секреты жизни с собой в могилу. А в это грустное время стало проще умереть, чем в другие, спокойные, времена. Давайте поделимся радостью освобожденных половых отношеньиц, – высказался Павел Северьянович и с вожделенным ожиданием потёр руки и облизал нижнюю губу.

– Ну да, только это и остаётся – поесть да… разговаривать! -с усмешкой заметил хозяин автосервиса. – Зомбоящик каждый день пугает, что наши близкие «могут быть источником инфекции»!.. Мол, держите дистанцию.

– Я не возражаю, -согласился Шлома. – Вдруг недолюбленный уйдёшь-хотя бы в мозг? А потом где-то там, – и махнул рукой за горизонт, – будешь переживать и мучиться от нереализованного гештальта.

– А как быть с моральной составляющей? Могут быть последствия… Вдруг кто-то… донесёт? -неуверенно произнесла Соломония Мироновна и внимательно оглядела окружающих.

– Здесь же, вроде, все свои собрались?! – неуверенно произнёс зам. мэра и внимательнее присмотрелся к присутствующим. -Ковид же всё спишет: ошибочки руководства, терпименький рост цен и налогов, сокращение социальных гарантьиц и программочек. Что уж говорить про наши скромные разговоры о естественных потребностях!

– А если они не совсем естественные? – поинтересовался бизнесмен.

– Эти тем более спишет, -заверил господин Тихонько.

– А если завтра война? -поинтересовался культуролог.

– Тогда случится полное списаньице, но до этого дожить надо. Для начала давайте подстрахуемся и поклянемся, что всё услышанное здесь не станет достоянием общественности. Пусть это будет закрытый клуб по интересам.

В этот торжественный момент все встали, кроме старушки, положили правую руку на грудь (особенно те, у кого она была) и громко произнесли:

– Клянемся!

Только Иса Богданович громко прокашлялся.

Все обратили на него свои удивленные взоры. И Павел Северьянович вопросил: