Владимир Хованский - Ледяная купель. Проза XXI века

– Ну, иди, иди домой, голубчик…

Ольга Ивановна, да и вся больница хорошо знали Эльфа. Он жил неподалёку отсюда и всегда сопровождал своего хозяина в его нечастых визитах в это печальное заведение.

Она встала, провела рукой по мягкой, кудлатой голове пуделя и слегка подтолкнула его к выходу. В ответ Эльф затряс ушами, фыркнул и нехотя поднялся, всем своим видом показывая, что оскорблён, и что только насилие заставляет его уйти за порог. Медленно и расслаблено потрусил он по длинному больничному коридору, оглянулся на стоящую в дверях Ольгу Ивановну и скрылся в лестничном проёме. Если бы Ольга Ивановна знала, зачем приходил к ней черный пудель.

Накануне вечером он, как обычно, ужинал на кухне и против обыкновения не вслушивался в разговор хозяев, сидящих в комнате у телевизора и обсуждавших прошедший день. Эти разговоры он знал наизусть. Неожиданно прозвучавшее незнакомое слово вывело его из состояния блаженства, вызванного сладкой косточкой, полученной на десерт.

– Эффералган у пса…

Дальнейшее заглушили отчаянные вопли юных дебилов, сумасшедше скакавших с гитарами по всему периметру ревущего экрана. Эльф ненавидел их.

Из всего звукового хаоса, именуемого музыкой, он воспринимал только скрипку. Её завораживающий голос проникал в самую глубь, в самую суть его «Я», и он, повинуясь ему и растворяясь в нём, запрокидывал свою лохматую голову, открывал бездонный рот с двумя рядами великолепных зубов и заходился в экстазе. Низкие утробные рыдания начинали сотрясать и рвать в клочья тишайший невинный воздух, каскады гортанных рулад, взлетая к потолку, бились о стёкла и барабанные перепонки. Напряжение росло и завершалось громоподобным рыком. Эльф в изнеможении умолкал. Он весь отдавался вокалу…

А эти?! Тьфу! Мерзопакостные прыгуны с микрофонами в глотке.

Но что означали слова: «Эффералган у пса»? Они явно предназначались ему, но были совершенно неприемлемы и оскорбительны. Привыкший к ласке и добру, ощущавший себя «Эльфиком», «Эльфушей», «маленьким», «миленьким», «хорошим», ну, наконец, просто Эльфом, он принимал за ругательство обращение вроде: «Ну ты, собака». А тут и вовсе – «пёс»! И всё же разговор шёл о нём.

Эльф умел сопоставлять факты, проводить аналогии и делать безошибочные выводы. Кроме того, для него большое значение имела интонация, а она была сострадающей. Это он запомнил точно. О чём говорили хозяева, о чём жалели, о чём печалились?

Болезнь. Да. Он болен! У него «эффералган». Он болен «эффералганом». Ну грыжа, ну, чахотка, ну, даже ангина – всё понятно, всё аптечно, со всем можно бороться, но «эффералган…»

Это слово таило в себе угрозу. Оно было непонятно, а потому опасно, и Эльф решил действовать немедленно. Он был боец и не привык сдаваться без боя. Он должен узнать об «эффералгане» всю правду и победить.

Сначала надо было дожить до утра. Утром квартира пустела: всё двуногое общество разбегалось по своим делам, и он оставался один. Он делал всё, что хотел: влезал на кровать, нежился в кресле, вынюхивал и вылизывал каждый кухонный сантиметр и даже, в случае острейшей необходимости, задирал, пардон, свою заднюю правую лапу в совмещённой туалетной комнате.

Хозяин. С огромным трудом одолев бесконечную ночь и проводив на работу родных, Эльф устремился к гостиничной правой стене, которую подпирала высокая пирамида полированных книжных полок. Заветная цель находилась на самом верху.

Глубинный тёмный тон с чётким золотым тиснением на корешке скрывал в своём чреве целую кладезь медицинских секретов. То была «Медицинская энциклопедия». Её надо было, во что бы то ни стало, достать и рассекретить это загадочное, странное слово.

С разбегу пудель взвился вверх, прогибаясь всем телом и выигрывая у высоты сантиметры, но не достал. С ходу он повторил попытку и снова напрасно. Отдышавшись, он ещё и ещё попытался добраться до заветной книги. Безрезультатно.

Обескураженный неудачей, но не сломленный, Эльф затаился в прихожей возле входной двери и стал ждать.

Наконец, заслышав шаги поднимающегося по лестнице хозяина, он встрепенулся. Лишь только ключ повернулся в замке, Эльф в прыжке лбом распахнул дверной проём и, едва не сбив хозяина с ног, покатился по лестнице.

«А…а…а» – донеслось до него сверху, ещё секунда и он вылетел во двор.

Лёжа в прихожей, Эльф не терял времени даром, обдумывая свои дальнейшие шаги по раскрытию тайны «эффералгана». Теперь он привёл этот план в действие и через полторы минуты уже стоял у приоткрытой двери кабинета номер двадцать пять, мысленно взывая к добрейшей Ольге Ивановне о помощи.

Всё то, что произошло потом, повергло его в отчаяние. Шатаясь на ослабевших ногах, добрёл он до ближайших кустов и обессиленный свалился в чахлую запылённую крапиву. Это был конец. Конец тому чуду, имя которому жизнь. Конец родным хозяйским рукам, тарелке с супом, лакомым вкусностям с кухонного стола, креслу, друзьям, подругам, солнцу, Ольге Ивановне и «Медицинской энциклопедии».

И всё из-за этого проклятого «эффералгана». Кошмар и ужас. Туман в голове и тяжесть в конечностях.

Спустя несколько секунд туман начал редеть. Мысли юркими мышками засновали взад и вперёд в голове Эльфа, то прячась по щелям, то стремглав скользя по мозговым извилинам. Вначале он не обращал на них внимания – пусть себе суетятся, пока одна из них не встала поперёк черепной коробки и стала стремительно расти, заполняя собою всё головное пространство.

Вот оно! Вот оно – спасение! Просто, гениально просто! Он – пудель. Он – большой пудель, он – королевский пудель! А «эффералган» – королевская болезнь. Он доподлинно знал, что у двуногих людских королей существует болезнь на букву «ге». Да-да, конечно же, «ге… ге… геффералган», и от этой болезни короли не умирают. Живут себе припеваючи, объедаются сосисками и котлетами и не шастают по больницам. И он, Эльф, болея «эффералганом», здоров, как бык и тоже может без счёта одолеть и требуху, и сардельки, и прочую разность. Да-да… ничего страшного в «эффералгане» нет, напротив, не каждому дано болеть такой замечательной, такой восхитительной болезнью.

Живительной тонус пружиной катапультировал Эльфа к пруду, излюбленному месту прогулок и встреч хвостатой публики. Эльф был важен, суров и сосредоточен.

Не обращая внимания на одичавший местный бомжатник, проследовал он к высокому каменному забору, облегавшему трёхэтажный затейливый короб. В коробе обитал его старинный друг – кавказский овчар Спиридон.

Спиридон возлежал на высоком крыльце и сытно дремал. Эльф подал ему условный сигнал. Уши овчара дрогнули.

– А, это ты, – зевнул он и, неспешно спустившись с крыльца, направился к дальнему углу забора, заросшему чертополохом.