Владимир Хованский - Ледяная купель. Проза XXI века

Там был лаз. Рыл его Спиридон по ночам, когда хозяева крепко спали. О нём, кроме естественно самого Спиридона, знали только Эльф и Венера – очаровательная блондинка с длинным и пышным хвостом. Правда, местные твари-коты постоянно и нагло проникали в потайную дыру, чтобы пробраться в святая святых – чердак под красной черепичной крышей, для свиданий и любовных утех с особнячной королевой Муркой.

Спиридон воевал самозабвенно. Он давил и давил их, но кошачье племя было столь плодовито, что в войне этой победителей быть не могло.

– Спиридон, – торжественно произнёс Эльф, увидев в отверстии лаза небритую физиономию друга, – болел ли ты «эффералганом»?

– Чем-чем? – ошалел Спиридон. – Ты иль пьян, иль рехнулся. Да за кого ты меня принимаешь? – вдруг завопил он. – Кобель несчастный. Да я тебя… да ты у меня… Венера… друг… уйди от греха…

Эльф испугался. В ярости Спиридон был страшен и крушил всех подряд без разбора.

– Тише, ну тише, ну пошутил, ну успокойся, – замахав лапами, прокричал Эльф и отпрыгнул в сторону. – Ну пошутил, ну не мог ты заболеть им, не мог, не мог, не мог…

– Как не мог, почему не мог? – вылезая из дыры, зарычал Спиридон.

– Не мог, потому что это королевская болезнь, а ты не король, не король, ты овчар кавказский. Я вот болею, я пудель королевский, я король, я «эффералган», тьфу… болезнь королевская, которая «эффералган»…Стоп. Не то, не то, не то. Погоди, я сейчас. Сейчас я объясню…

Эльф действительно был близок к шоку. События последних суток – диагноз, поиск и разгадка тайны, осознание своего величия и, наконец, эта дикая выходка Спиридона чуть не сокрушили всю систему его нервной обороны. Она дала трещину, готовая развалиться вконец…

– Значит так. Вчера мои родители объявили мне, между прочим, при свидетелях, что я король и что во мне течёт настоящая голубая королевская кровь. Вроде бы, на вид она красная – фокус, понимаешь, оптический обман – а в натуре голубая. Это от «эффералгана». Болезнь такая есть – «эффералган». Она и цвет даёт. Болезнь королей называется. И у разных королей она разная: ну «эффералган у орла», «эффералган у льва», а у меня так просто «эффералган».

Слова пуделя произвели на Спиридона сильнейшее впечатление. Его обрезанные уши, казалось, приобрели свои начальные формы, рот распахнулся, а глаза повело в противоположные стороны.

– А коты, коты? – прохрипел он. – У них он есть?

– Кто, король? Конечно, есть! – кивнул Эльф. – И у него «эффералган у кота».

– Сколько гнид передавил, и у всех была красная! – пробормотал Спиридон и вдруг рявкнул: – Ну, гад, берегись. Задавлю!

Эльф побелел и, царапая лапами сердце, рухнул на груду битых бутылок, жестянок, и бумажного хлама, оставленного после разгульной ночи на берегу пруда.

Искупая вину, Спиридон кинулся ему на помощь. Последним, что успело запомнить угасающее сознание пуделя, была необъятная, заросшая страшными серо-грязными волосами, грудь Спиридона, закрывшая собою весь белый свет. Далее следовал мрак. Мрак и молчание.

Возвращение в мир было делом нелегким. В кромешной тьме стали проскакивать разноцветные искры. Их становилось всё больше и больше. Они полезли в глаза и стали биться в плотно сомкнутые веки. Вдали послышался сдавленный вороний крик, и Эльф осознал, что он жив, что он есть и что всё ужасное уже позади.

Он открыл глаза и увидел Спиридона. Скорбь и раскаяние распластали на берегу огромное мощное тело. Глубокая печаль давила из него слезу.

– Спиридон, – простонал Эльф. – Где я?..

Овчар бросился к другу, размазывая слёзы:

– Эльф, милый, родной, прости окаянного!

– Ладно, ладно, всё прошло, всё хорошо! – кряхтя, пудель поднялся, нежно потёр своё сердце и, глубоко вздохнув, посмотрел Спиридону прямо в глаза.

– Так ты понял кто я такой?

– Да-да! – с готовностью затараторил овчар. – Ты король, у тебя голубая кровь, у тебя эксенаган… то есть… эксепардон… ну, как его…

– Не «ну как его», а «эффералган», королевская болезнь, запомни…

И, не проронив более ни слова, Эльф резко повернулся и пошёл к дому.

А через пять минут трубный глас Спиридона возвестил о восшествии большого чёрного пуделя Эльфа на престол. Чётко заработали местные ретрансляторы, и сногсшибательная новость стала быстро завоёвывать городские кварталы, проникая в самые укромные подворотни, подвалы и вентиляционные трубы.

Утро следующего дня Эльф встретил настоящим героем. Его утренний променад сопровождала целая свита разно-племенных собратьев, с почтительным любопытством взирая на ещё вчера всем известного добряка, рубаху-парня Эльфа. Теперь же вдоль бетонного забора, отделявшего местный стадион от жилых домов, неторопливо и важно шествовал босс, недоступный и загадочный небожитель.

– Доброе утро, Эльф!

– Доброе утро, господин Эльф! – учтиво неслось со всех сторон.

И вдруг из глубины дворового бомжатника, озорно и звонко чумазый бедовый недомерок прокричал:

– Да здравствует Эльффералган! Король Эльффералган. Ура!

Ох, уж это любопытство! Если льётся оно через край, жди неприятности, горе встречай…

Маленькая мушка родилась в старом домике на окраине большого города, с высокими домами, проспектами, узкими улочками, сплетёнными в клубок, парками, театрами и даже аэропортом. Аэропорт, кстати, находился недалеко от домика, почти что рядом.

Кажется, любопытство родилось вместе с маленькой мушкой. Едва научившись расправлять крылышки и делать коротенькие перелёты, она стала обследовать комнату и совать свой носик куда надо и не надо. Мама зорко следила за манёврами малышки, объясняя Мусе – так назвала она свою дочку – названия и назначение того или иного предмета. Когда же Муся утомлялась, мама кормила её чем-то вкусным и укладывала спать.

Однажды, уложив дочку, мама сказала: «Лежи в кроватке и не вздумай вставать и летать. Я скоро вернусь». Она поцеловала малютку и вылетела в открытую форточку.

Муся легла на правый бочок, подложила крылышки под щёчку, закрыла глазки и… в ту же минуту любопытство, терпеливо ожидавшее ухода Мусиной мамы, проскользнуло в комнату, подкралось к кроватке и примостилось рядом с мушкой.

– Мусенька, открой свои глазки! – прошептало оно. – Открой свои глазки, и ты увидишь мир, который окружает тебя.

Муся была послушным ребенком. Она открыла глаза и стала разглядывать потолок и стены комнаты. А любопытство продолжало шептать ей на ушко:

– Встань, расправь крылышки, и мы облетим с тобою весь дом…

Но так как Муся, помня строгий мамин приказ, продолжала лежать, любопытство начало тормошить малышку и подталкивать её к краешку кроватки. Ещё чуть-чуть и Муся упала бы на пол, но крылышки её раскрылись сами собой, и она полетела к двери вместе с любопытством.