Эльвира Смелик - Моё чудовище

А ещё они постоянно расспрашивают. О ней. Как будто им действительно интересно. А кого вообще могут интересовать чужая жизнь, чужие проблемы? Даже просто ради любопытства. Да никого давно уже не беспокоило, разве кроме бабушки, как у Бэллы дела, о чём она думает и, тем более, чего хочет. Но стоило оказаться в столовой и усесться за стол, с нетерпением и предвкушением подтянув к себе тарелку – венские вафли со взбитыми сливками и свежими ягодами на завтрак! охренеть! – как началось:

– А ты чем вообще занимаешься? В школе учишься?

С трудом сдержав желание ткнуть в воздушный крем пальцем, чтобы потом облизать, Бэлла подхватила нож и вилку – не настолько же она тупая, чтобы не уметь пользоваться приборами – отпилила кусочек, повозила его в сливках, чтобы облепили поплотнее, и, прежде чем отправить в рот, с вызовом сообщила:

– Я уже окончила. Ещё в прошлом году. Мне девятнадцать исполнится уже в июле.

– О-о-о! – протянул Дымов с нарочитым уважением. – И что тогда делаешь?

– Пока ничего, – буркнула она, глядя в сторону и заранее предполагая, что услышит в продолжение.

– И как давно длится это «пока»? Почему дальше учиться не пошла?

Вот всё у него просто, как с камерой. Захотелось – купил. Захотелось – пошёл. Куда нравится. Ага, будто её ждут везде с распростёртыми объятиями. И вообще…

– Я не знаю, куда.

Дымов посмотрел без осуждения, скорее, чуть удивлённо и задумчиво-сосредоточенно, предположил:

– Ну чем-то тебе нравится заниматься? – Потом сам же и вспомнил: – Фотографировать же.

– А разве на фотографа где-то учат? – озадачилась Бэлла.

Профессиональная съёмка – это ж не просто на телефон саму себя щёлкать или подруг. Там же столько тонкостей и нюансов. Взять хотя бы освещение.

– Без понятия. – Дымов дёрнул плечами. – Но я и не интересовался. А если бы мне понадобилось, узнал.

– Если курсы… так они все платные, – проворчала Бэлла. – И на хорошую аппаратуру деньги нужны.

Он отхлебнул кофе, уставился, приподняв брови:

– И?

А разве непонятно?

– У меня таких нет. И у бабушки нет.

Дымов сочувственно покивал.

– Вообще их часто нет. – А потом вдруг невозмутимо и оптимистично выдал: – Но зато всегда можно заработать.

Бэлла сжала губы, закатила глаза. И опять – как всё просто! Угу. Когда ты богатый, когда у тебя всё есть, тогда и кажется, что проблем не существует. А он чуть наклонился в её сторону, произнёс доверительно:

– Хочешь, большой секрет расскажу? – Но прежде чем она успела хоть как-то среагировать, уже говорил: – Очень многие из тех, кто сейчас при деньгах, с минимума начинали. – Улыбнулся, добавил легкомысленно-невозмутимо: – Или вообще с нуля.

Она уточнила недоверчиво:

– Ты тоже с нуля?

– Нет, конечно, – возразил Дымов, потом ещё заявил на полном серьёзе: – У меня папа – миллионер.

Прикалывается? Или на самом деле?

Да ну нафиг! У неё скоро уже голова распухнет и лопнет от вопросов, от бесконечных попыток разобраться и угадать настоящие значения и причины его слов и действий. Все богатые такие зануды?

Ей всегда казалось, они другие: презрительные, высокомерные, отстранённые, одетые во всё новое и самое дорогое, чтобы сразу становилось понятно, сколько денег на это потрачено. Они прямо с утра уже при полном параде – и макияже, если это тётки – словно каждый день у них – официальный приём. А дома всё так обустроено, чтобы выглядело, как во дворце, и сразу приходило на ум слово «роскошно», а не просто красиво или удобно. Да даже еда у них не обычная, а особенная.

Вот бабушке никогда бы не пришло в голову готовить с утра венские вафли, да ещё раскладывать их по порциям, оформлять ягодами и кремом. Хотя это, наверное, не сложно, если есть вафельница, но зато очень вкусно. Бэлла бы и от второй порции не отказалась. Растолстеть она не боялась, а реально же – объеденье.

Она посмотрела на Дымова, потягивающего кофе, и когда он обратил на неё внимание, ткнула вилкой в остатки последней вафли на своей тарелке, спросила:

– А почему ты это не ешь?

– Не знаю… – он по-честному задумался, пожал плечами, – как-то… – И под конец уверенно вывел: – Я больше мясо люблю.

Мясо и она любила. Ещё как.

– Но это ведь тоже вкусно.

Дымов сосредоточенно свёл брови, чуть наклонил на бок голову.

– Ну хорошо, отрежь немного.

Бэлла отпилила ему уголок, Дымов подхватил вилку, насадил на неё выделенный ему кусок.

– С кремом, – распорядилась Бэлла, указала на тёмный шарик ежевики. – И с ягодой.

Дымов послушно насадил на вилку и его, отправил в рот, закивал, жуя, потом заключил:

– Ну, вкусно в принципе. – Потом с сомнением наморщил нос и признался чуть виновато: – Но я всё-таки лучше бутер.

Бэлла повернула голову и увидела домработницу. Та стояла в дверном проёме, привалившись плечом к косяку и просто смотрела, едва заметно улыбаясь. Или ухмыляясь. Словно наблюдала за чем-то забавным, или интересным. Как будто ей тут кино показывали.

– Всё, я пошёл, – поднимаясь со стула, сообщил Дымов, глянул на часы. – А то у меня встреча скоро. – Потом на Юлю, напомнил ей: – Про магазин не забудьте.

Та кивнула.

– Про какой магазин? – поинтересовалась у неё Бэлла.

– Да Игнат Алексеевич предложил прикупить тебе одежды, – пояснила та. – Самой необходимой. У тебя же своей с собой нет. Или тебя вполне устраивает ходить в моих труселях, в его штанах?

Нет, конечно, чужие трусы её совсем не устраивали, а вот всё остальное…

Ну штаны и штаны, велики совсем чуть-чуть, да и то не особо заметно. Это же не брюки в обтяжку, а обычные, спортивного стиля, на манжетах внизу. Бэлла всё равно их чуть повыше приподнимала, чтобы оставались открытыми щиколотки. Потому что все так носили, и ей тоже так больше нравилось. А футболка – футболка и есть. Как и рубашка. Вся-то разница – пуговицы на другую сторону.

Можно подумать, её личные вещи чем-то кардинально отличались. Да некоторые из них и куплены в мужском отделе. Иногда там действительно легче найти что-то подходящее без глупых принтов, блёсток и надписей, нормального цвета и фасона. И не только куплены. Да и вообще Бэлла не любительница болтаться по магазинам, бесконечно перебирать шмотки на плечиках, примеривать. За что взгляд цеплялся, то обычно и брала. Главное, чтобы нигде не тянуло и не сковывало движений.

– В общем, доедай, собирайся и поедем, – заключила домработница, а когда опять встретились с ней в холле перед дверью, велела: – Выходи на улицу и жди. А я через гараж. Подгоню машину.

– Тёть Юль, – удивилась Бэлла, – а вы тоже водить умеете?

Домработница как обычно уставилась на неё округлившимися глазами, воскликнула экспрессивно:

– Тётя-то почему?

– А как?

– По имени-отчеству, – предложила она, но тут же махнула рукой. – Хотя ладно, пусть будет «Тёть Юль».