Наташа Куваева - И все началось с мечты

День за днем жители деревеньки пытались спасти свои крыши, которые были похожи на решето. Как только небо выдавало признаки, что сейчас будет дождь, надвигались тяжелые свинцовые тучи, деревня в эти моменты представляла унылое зрелище во мраке. Покосившиеся и обветшалые от времени дома, ободранная краска на ставнях, разваленные приступки и куча мусора во дворе. Все жители бросали дела и бежали с разными тарами для сбора последствий свинцовых туч.

Имя при рождении я получил Андрей. По мнению моих родителей, они назвали меня в честь Апостола Андрея. Мать была убеждена, что он имел самое чуткое и чистое сердце среди всех ближайших учеников Спасителя, потому что именно Андрей с юности своей искал Бога и, найдя, первым последовал за ним. Я мало в этом понимал, но с ней соглашался каждый раз, когда она заводила тягомотный рассказ о происхождении моего имени и обязательно упоминала, кому я должен быть благодарен – своему отцу.

Такое божественное имя – так с придыханием каждый раз повторяла мама.

– Андрюша, тебя поцеловали в лобик при рождении и благословили на жизнь, которую ты выберешь сам для себя.

А я маленький сидел в стульчике и смотрел на нее, только и успевал хлопать своими ресницами да тянуть к маме ручонки, чтобы ухватить ее за волосы, да побольнее. И конечно уж, не понимал, что же такого со мной произошло и что я успел сделать хорошего, что сам Боженька дал мне свое согласие.

Моя мать, Анна Николаевна, простая женщина. Ты удивишься, но за всю свою жизнь она никуда не выезжала из этой деревеньки.

– Мама, поехали в город, – умолял я. – Поедим мороженое и сходим в тир.

– Ой, сынок, это далеко. Да и на кой тебе все эти прихоти? У нас полно дел, некогда заниматься глупостями.

До ближайшего города всего-то двадцать километров, автобусы ходили регулярно. Но я думаю, дело было в другом – она просто боялась. Моя мама боялась увидеть другую жизнь, красивых и модных дам, щеголяющих на каблуках, напомаженных, в атласных платьях. Она трусила, что однажды у нее проснутся мысли и желания быть похожей на них. Мама просто убедила себя, что должна быть здесь и жить так, по-другому ей не дано.

С моим отцом они никогда не обнимались, держались на расстоянии. Он мужчина властный и жесткий, может такого подзатыльника отвесить, что у тебя тут же посыпятся искры, и не только из глаз.

Однажды я принес тройку из школы, так меня прям с порога так оприходовали, отвесили знатных тумаков, они сыпались на меня беспощадно, один за другим.

– Ты, неуч, решил опозорить мое славное имя перед соседями? Я тебе сейчас покажу, щенок!

Я ревел, закрывался своими маленькими ладошками как мог и ждал, когда экзекуция закончится.

Доставалось не только мне. В порыве ярости, а у отца это было частым явлением, атакам подвергалась моя мать. Если ты неправильно положил любой предмет или пересолил суп в нашем доме, то он тут же начинал распускать руки. Это, по его мнению, он так воспитывал в нас дисциплину и учил жизни.

– Я вам покажу как надо. Неучи, будете у меня по струнке ходить, изверги!

Бранился на чем свет стоял.

Моего отца зовут Василий Петрович, знакомься. Чистый изверг, который живет с моей мамой уже более тридцати лет и все жизни учит. Работает простым шофером, то ли хлеб развозит, то ли молоко, я так и не понял. Да и мне все равно, если честно, его жизнь меня совсем не касается.

Василий Петрович любит повторять:

– Вот закончишь школу и сменишь меня, будешь тоже важным человеком в деревне.

Я смотрел на его жалкий вид, и у меня тут же собирался ком в горле от тоски. Я готов был разрыдаться в ту же секунду. Передо мной стоял мужик ростом около двух метров, с горбом на спине, пропахший машинным маслом и в кепке, которая давно уже утратила первозданный вид.

После буйства отца я подходил к матери. Тихонько обнимал и шептал ей на ухо:

– Мам, давай сбежим от этого изверга. Начнем новую жизнь, у тебя ведь есть мечта?

Мать вытирала слезы, прикрывала руками лицо, которое украшали синие подтеки, ее глаза были безжизненные и затуманенные, как у рыбы.

– Да ты что, сынок. Он мой муж, и я ему должна подчиняться, такой мой удел. Мы должны держаться вместе, несмотря ни на что. Да и мечты у меня никакой нет, это все глупости! Таким способом люди просто спасаются и хотят убежать от своей реальной жизни, витать в облаках – затея из дурацких, ничем хорошим это не закончится. Надо жить той жизнью, которая тебе дарована, и ничего больше не просить.

Я молча сидел рядом, гладил маму по волосам и обнимал. Большего я не мог для нее сделать.

Однажды я, конечно, попытался защитить ее от отца, но получил сам приличный удар, отлетел в угол, и темнота. Видимо, потерял сознание. Вот и вся моя помощь!

Пришло время нам познакомиться. Меня зовут Андрей, как я уже говорил. Я невысокого роста, с крупной копной рыжих волос, которые, видимо, перетекли ко мне с генами отца. Я ношу очки, так как стал обладателем худшего зрения из всей семьи, как ни бились надо мной врачи, ничего поделать не смогли. Ох отец и задал им жару – каждый врач, который встретился мне на пути по спасению зрения, запомнит его надолго. Как только доктор выдавал свое заключение, что зрение восстановить не получится, отец тут же, как горилла накидывался с кулаками:

– Понаберут неучей, а ты тут стой перед ними и расхлебывай.

Мы с мамой еле его оттаскивали.

В школе я прослыл очкариком, со мной никто не дружил и я был волк-одиночка. Все считали меня странным. Я все время таскался с книгами на уроки, читал на переменах и в столовой. Для меня они стали спасением от моей никчемной жизни. В них я мог влюбляться, драться с пиратами и выбираться из лабиринта леса. Учился я довольно неплохо. Ну, как ты понял, по-другому и не получится, иначе я останусь без башки с моим-то папашей.

Не могу ответить точно на вопрос, когда отец сделался таким. Может, причиной стало мое появление на свет. До этого, мама говорила, что с ним было терпимо. Пару раз пытался вроде замахнуться, но вовремя одумывался и сдерживался, но, когда появился я, он помешался на моем воспитании. Он свято верил, что только жесткая дисциплина сможет сделать из мальчика настоящего мужчину, а все эти разговоры про любовь – пустая бабская затея. Нет ничего на этом свете более уважаемого, чем мужская сила, говорил он мне с рождения. Мне кажется, эти слова просто въелись в мою кожу. Нужно проявлять силу. Однажды он мне сказал, что сегодня, мол, ты станешь настоящим мужиком, а не соплей бесхребетной. Мне было сложно догадаться, что он мне хочет предложить, а все было просто. Он мне сказал, чтобы я зарезал свинью и мы разделаем ее на мясо. Ты можешь себе представить, чтобы я перерезал ей глотку? Вот и я тоже не смог. Просто не хватило духа. Я струсил, вернее, это даже нельзя назвать трусостью, я просто не хотел причинять ей боль. Нож, конечно, я в руки взял, перед этим отец точил его не меньше получаса, и даже подошел к свинье. Мне хотелось доказать, что я не размазня, а могу годиться на роль настоящего мужика. Отец меня учил: как сказал мужик, так и все должно держаться в доме, только на одном слове настоящего мужика, по-другому ты себе уважение не заработаешь, и будет тебя жена в будущем как теленка водить взад-вперед на бечевке. Я подошел к свинье – она была привязана к столбу около сарая, земля уже давно напиталась кровью нашей скотины, даже дожди не могли ее смыть. Отец безжалостно расправлялся с животиной, причем даже проявлял к ней жестокость, пнуть ее там или ударить – для него это плевое дело. Так вот, вернемся к свинье. Отец не давал ей еды со вчерашнего вечера. Свиньи – умные животные и прекрасно чувствуют приближение своей смерти. Он поставил миску с едой около сарая, а сам отправился за животным. Вывел свинью из загона, она и ринулась к еде. Заранее он приготовил несколько крепких веревок и без проблем привязал свинью. Мне только оставалось перерезать ей глотку, и дело с концом.