Назим Шихвердиев - Зачем нужны хирурги?

У меня в жизни был не столь удивительный и красочно описанный Лермонтовым, но тоже довольно интересный случай. Перед майскими праздниками в клинику поступает пациент 37 лет с тотальным разрушением аортального клапана, небольшим ( врожденным) дефектом межжелудочковой перегородки, вегетациями на трехстворчатом клапане и отломившимся фрагментом венозного катетера в правых камерах сердца.

Все выглядит классически – ежедневные подъемы температуры до 40 градусов с ознобами, тяжелая сердечная недостаточность. По моим представлениям, вряд ли человек сможет «протянуть» на этом свете хотя бы месяц. Сам по себе пациент – человек замкнутый, настроенный довольно агрессивно, с явными психопатическими чертами характера. Татуирован с головы до ног. Из своих 37 лет пятнадцать провел в местах не столь отдаленных. К тому же цыган. Не декоративно-артистический, а самый натуральный. Не знаю, насколько еще существует у них своя иерархия, но приходившие с ним сородичи относились к нему с почтением, и кто-то из женщин сказал, что он у них барон.

Так это или нет, мне неведомо до сих пор, но вел он себя со всеми окружающими людьми высокомерно. Единственным исключением был я, потому что простыми словами обрисовал ему перспективы и предложил самому выбрать вариант действий. Более того, я его должен был и оперировать. Операция состоялась и прошла успешно. Инфекционный очаг в сердце устранили, вшили механический клапанный протез, ушили «дырку» (дефект) в перегородке, убрали инфицированный фрагмент катетера и сделали пластику трехстворчатого клапана.

Пациент на второй день встал на ноги, а я уехал на три дня в командировку в Новосибирск. Возвращаюсь теплым майским днем и из аэропорта прямиком в клинику. Иду по внутреннему парку на территории нашего академического городка и вижу впереди идет мой оперированный цыган.

Догоняю, приветствую. Спрашиваю, что он делает на улице на четвертый день после операции? Отвечает, что ходил за сигаретами к Витебскому вокзалу. Аккуратно объясняю, что не надо форсировать процесс выздоровления, но понимаю, что это не тот случай. Надо сказать, что цыгане просачивались к нему постоянно, хотя посещения для обычных людей ограничивались. Более того, в двухместной палате, где наш пациент лежал один, постоянно присутствовала молодая цыганка, которую он представил своей сестрой.

Через неделю он стал требовать выписки, хотя по всем канонам должен был хотя бы еще неделю получать внутривенные инъекции антибиотиков и прочих препаратов. «Требовать выписки» – сказано очень мягко. Он орал матом на персонал так, что слышали все на четырех этажах здания дореволюционной постройки. Мне удалось его успокоить и отговорить от идеи покинуть клинику. Однако на следующий день история повторилась. Я не стал препятствовать. Да это было просто невозможно из-за полной неадекватности пациента.

Его соотечественники уже заранее подогнали ему машину, на которой он и уехал самостоятельно, оставив расписку о своей полной информированности о возможных негативных последствиях. Вечером, однако появился вновь, потому что через прокол для дренажа в грудной стенке вытекла жидкость, что его немного напугало. Однако после пункции и удаления жидкости, он снова прыгнул в машину и уехал восвояси.

Еще через сутки меня встречает санитар из нашего морга и говорит, что к ним поступил наш пациент. На мой удивленный взгляд поясняет, что это цыган, умерший дома от передозировки наркотиков. Оказалось, что это у него была третья госпитализация в реанимацию из-за передозировок. Два раза откачали, на третий не удалось. Вот тебе и судьба. Пережил тяжелейшую инфекцию, хирургическое вмешательство, но покинул этот свет по собственной дури.

Хочу сказать, что более полное понимание ситуации пришло ко мне позже. Думаю, что такое психопатическое поведение было во-многом обусловлено и абстиненцией. Это мудреное слово на языке наркоманов и алкоголиков называется «ломки». В этот момент они чувствуют себя очень плохо и готовы на все ради получения своей «дозы». Мы, хирурги мыслим своими категориями – хирургическими, а о том, что несмотря на отсутствие видимой патологии, человек может себя чувствовать ужасно из-за отмены наркотиков, забываем. В связи с этим мне вспоминается еще один случай. Он не связан с наркоманией, но в чем-то перекликается с этим.

Как-тоне звонит мне один дальний родственник, живущий в Дагестане, но приехавший на подработку в Питер. Подработка простая – водитель маршрутки. Виделись мы редко: у каждого – свой режим работы, и пересекаться часто возможности нет. И вот однажды он звонит и спрашивает, будем ли мы собираться в воскресенье в бане? У нас есть такая традиция – по воскресеньям ходить в баню, где есть еще и тренажерный зал и даже небольшой бильярд. Но главное – это банная компания, общение и чай. Этот родственник никогда не был завсегдатаем наших сборищ, но пару раз бывал там.

Я его в воскресенье пообещал подхватить по дороге. Остановился, сижу в машине, жду. Подходит с тяжелой одышкой, останавливаясь через 20-30 метров, чтобы отдышаться. Садится в машину и начинает сразу говорить о своих проблемах и сует мне под нос свои медицинские справки. Ехать нам минут пятнадцать. Объясняю, что во время движения смотреть бумаги не буду. Приехали. Пока прошли сто метров до входа в баню человек трижды остановился из-за одышки. Я уже понял, что баня сегодня мне не светит. Он что-то говорит о консультациях у гастроэнтеролога, но я понимаю, что здесь ситуация другая. Что называется – мой профиль.

Везу его в Покровскую больницу, на базе которой мы тогда работали. Уложил, прокапали необходимые лекарства. На следующий день сделали коронарографию, т.е. посмотрели сосуды сердца. Живого места нет, как только человек жил? Предлагаю операцию, т.к. другого варианта не вижу. Человек ни в какую. Объясняю все на пальцах. Жить тебе осталось – чуть. Надо бросить курить (выкуривал по три пачки в день) и оперироваться. Операция не дает гарантий, но дает реальный шанс пожить еще, причем полноценной жизнью. Люди стоят в очереди, выбивают «квоты» или платят деньги, а от тебя надо только твое согласие. Не хочешь оперироваться, это твое право и твое дело. Тогда не морочь мне мозги и иди живи, как заблагорассудится. Подумал-подумал и согласился.

Операция прошла стандартно. В себя пришел быстро. Наутро спрашиваю:

– Как дела?

– Плохо.

– В чем проблема?

– Просто плохо. Да и воздуха не очень хватает.

Объективные данные не вызывают тревоги. Гемоглобин хороший, сатурация (теперь все знают это слово) под 100%, газообмен не нарушен. На второй день то же самое. Родственник этот вообще-то по характеру меланхолик, у которых все и всегда плохо. Но тут до меня доходит, что это не главное. Главное – синдром отмены сигарет. Тоже своего рода наркомания. Говорю ему, что в целом у него все хорошо, а самочувствие плохое из-за того, что бросил курить. Есть два варианта – либо снова закурить, либо не возвращаться к сигаретам, а мы ему поможем медикаментозно.