Елена Васильева - История Милы

– Он много раз женился и разводился? – по-взрослому поинтересовался Амин.

– Нет, мой мальчик, он не разводился. Просто ему было позволено иметь много жён сразу.

– Обалдеть, – выдохнул Джавид, – Я тоже так хочу.

Дед с укоризной посмотрел на младшего внука, неодобрительно покачал головой и сказал:

– И жён у него было много и богатства. И все его слушались и боялись. Любую его просьбу спешили исполнить. И ел он только из золотых тарелок, и одежду носил из шёлка, обшитую золотом и алмазами. И дворец у него был огромный и богатый. И вся огромная империя принадлежала ему одному. Но вот день ото дня он чувствовал себя всё несчастней. Он знал, что его придворные боятся и недолюбливают его. Груз ответственности не давал ему спать ночами безмятежно, боязнь лишиться власти и богатства мучила его день ото дня. Но ни с кем не мог султан поговорить о своих страхах, так как не было у него друзей. Слуги и рабы были, а друзей не было. Он даже сомневался, любит ли его любимая жена, и вынужден был прятать её лицо, чтобы она не полюбила другого. Иногда во дворец приходил бедняк, его молочный брат Карим. Когда-то давным-давно одна служанка выкормила маленького султана своим молоком. И сын кормилицы стал его молочным братом. И каждый раз, когда Карим, наговорившись с султаном, уходил, Сулейман грустно смотрел ему вслед. Он знал, что Карим уходит в свой ветхий домишко на самой окраине Стамбула, там, где зеленеют запущенные сады и виноградники. Он представлял, как его молочный брат Карим сядет в старое плетёное из виноградных лоз кресло и будет в тишине и покое любоваться закатом и пить самое дешевое виноградное вино. В такие минуты султан хотел тайно сбежать из своего роскошного дворца и спрятаться в диком винограднике, построить лачугу и жить в ней свободным и беззаботным.

Джавид рассмеялся:

– Вот чудак какой!

– Но он никогда так и не сбежал, дедушка? – задумчиво спросил Амин.

– Нет, он не мог набраться смелости и сбежать. Его народ считал его смелым и отважным. По его велению брали в плен целые города и страны, но никто не знал, как он хотел сбежать и боялся сделать это.

– Мне жаль его, – тихо произнесла Мила, подперев ладошкой щечку.

– А мне нет, – резко, со злостью возразил Джавид, – С какой это стати его жалеть? Жил в своё удовольствие, делал, что хотел!

– Того, что он по-настоящему хотел, он не мог сделать, – поддержал Милу Амин, – Мне тоже жаль его.

Дедушка Азиз в спор детей не вмешивался, он только покручивал в шершавых и тёмных от табака пальцах папиросу и хитро прищуривался.

Летними вечерами дети собирались в старом дощатом сарае. Сначала мальчишки рассказывали страшные истории, Джавид даже, накрывшись белой простынёй, изображал привидение, заунывно подвывая и покачиваясь. Мила визжала одновременно от страха и восторга. Потом стали придумывать целый спектакль. Амин нашёл плетёный из папьё-маше абажур для лампы, вставил в него фонарь, накинул на абажур кусок тюли, он залезал на верхную полку железной двухярусной кровати, свешивал абажур с фонарём вниз и покачивал им во время спектакля. Милу наряжали – закутывали в старые белые простыни, на голову повязывали самодельную фату. Джавид брал отцовскую гитару и, перебирая струны, протяжно завывая, начинал рассказ:

– Жила-была одна девушка, звали её Дорианна.

Здесь из темноты выступала Мила, обмотанная простынями, и начинала водить руками вокруг себя. Соседские дети, собравшиеся смотреть спектакль, затихали и вслушивались в заунывное повествование:

– И вот однажды полюбила Дорианна принца, и готовились к свадьбе… А жених умер прямо наутро перед свадьбой. С тех пор ходит Дорианна в наряде невесты и ищет своего жениха…

Фонарь, мигая синим светом, покачивался, Мила покачивалась тоже в такт фонарю.

– Идёт-идёт Дорианна, – вдохновенно сочинял Джавид, – И видит лягушку. Она наступила на неё и… – мальчик сделал эффектную паузу, затем громко неожиданно вскрикнул, – И раздавила её!

Вовка, мальчишка лет одиннадцати, не выдерживает и смеётся в голос. Тогда и другие дети начинают смеяться.

– Протянула Дорианна руку за лягушкой, и исчезла рука! – страшным голосом вещает Джавид. Но здесь уже не выдерживает Амин и тихо хихикает из своего укрытия.

Как-то мама Анжела услышала этот спектакль и пересказала его своей подруге Лизе, маме Милы.

– И почему Дорианна? – недоуменно пожала плечами Лиза, – Кто вообще придумал это странное имя?

– Не знаю, – с улыбкой отозвалась Анжела, – Но дети в восторге от этой безумной пьесы. Вчера уже не только с нашей улицы, но уже и с соседней ребята прибегали смотреть спектакль. Вот только если Рустам узнает, что мальчишки берут его гитару без спроса, он ужасно разозлится на них.

Впрочем, узнав о том, что младший сын берёт гитару тайком и без спроса, Рустам не рассердился, а стал учить его играть на гитаре. Джавид быстро учился, на лету запоминал мелодию, играл с удовольствием. Амин участия в этом занятии не принимал, предпочитая взять удочку и уйти рыбачить в тихую заводь. Часто Мила просилась с ним, тогда Амин брал не только удочку, но и отламывал кусок хлеба, срывал в огороде зелёные перья лука и сочные в попурышках огурцы с грядки. На берегу реки было укромное место, где в неё впадал небольшой ручей, а ивы наклоняли свои ветки до земли, образуя шалаш. Мила любила сидеть под ивами и смотреть, как Амин ловко ломает сухие прутья, укладывает их кучкой и разводит костёр. Сизый дымок струился от костра, до детей доносились приглушённые звуки деревни – вот протяжно замычала корова, кто-то забрякал пустыми вёдрами, где-то залаяла собака. Амин разрешал девочке подержать в руках удочку, и Мила усердно старалась поймать хоть одну мелкую рыбёшку.

– Здесь серьёзного улова нет, – задумчиво произнёс Амин, – Нужно идти на перекат, а ещё лучше ночью на озёра.

– Возьмёшь меня? – у Милы загорались глаза от предвкушения необычных приключений.

– Возьму, – легко соглашался Амин и начинал разлаживать на газете еду.

После того, как лук с хлебом и огурцами были съедены, дети спускались к скользкому глинистому берегу, Амин сбрасывал с себя футболку и штаны, а Мила – лёгкий сарафанчик, и, зайдя в воду, они начинали купаться, брызгаться водой и смеяться. Недалеко от заводи на толстой цепи покачивалась старая лодка, дыры которой были много раз залиты гудроном. Амин и Мила доплывали до лодки, влезали на неё и сидели, греясь на солнце.

– Пора домой, – первым говорил Амин.

– Давай ещё немного покупаемся, – не соглашалась Мила.

– Я отцу обещал картошку помочь окучивать, – отвечал Амин, и девочка больше не решалась возражать. Она знала, что до вечера Амин будет работать на картофельном поле. И только когда отец вернётся с работы, мальчик сможет снова прибежать за Милой и позвать её гулять.