Елена Васильева - История Милы

– Мамочки… – прошептала Мила, дёрнулась резко, развернулась и выбежала из бани. На крыльце подружки обступили её с распросами:

– Ну, как, Мила? Видела? Кого видела? – наперебой спрашивали Лена и Аня.

Мила посмотрела на небо, где яркие звёзды пронзительно мерцали, обещая морозную ночь. Месяц показался из-за края горизонта и весело подмигивал. Это успокоило Милу, и она произнесла уже спокойно:

– Нет, лица не видела, но тень человека видела. Даже две тени. Но это была не моя тень, точно.

– Ой, я не пойду, – испугалась Лена, – Аня, иди ты!

– Мне бабушка говорила, что это чёрт шутит, в зеркало себя показывает, – произнесла Аня, – Ну ладно, я пойду. Только вы держите дверь открытой, ладно? Не закрывайте меня одну в бане, обещаете?

– Хорошо, Аня, мы не закроем дверь, – пообещала Мила.

Но Аня ничего не смогла разглядеть в зеркале, кроме своего собственного бледного испуганного лица.

– Ну всё, хватит! Пойдёмте колядовать! – предложила Аня, слегка разочарованная тем, что ничего не увидела в зеркале.

Но перед тем, как уже накрашенные и наряженные девочки зашли в первый двор, Мила сняла валенок и, закрыв глаза, бросила его.

– Теперь посмотрим, в какой стороне твой суженый живёт, – со смехом Аня стала искать валенок.

– И я тоже брошу! – с азартом произнесла Лена и тоже бросила валенок через плечо.

Затем они долго плутали по снегу, разыскивая валенки. Причём валенок Лены нашли быстро, а валенок Милы пропал.

– Ну как же я без валенка-то буду? – причитала Мила, кружась на одной ноге по снегу.

Оказалось, что валенок Милы подобрали на дороге мальчишки и, хихикая, затаились за забором.

– А вы спросите, спросите нас как зовут! – предложил шутливый мальчишечий голос из-за забора, – Так и ваших женихов будут звать!

– Вот ещё! – фыркнула Мила, – Я и так знаю тебя по голосу, Горин.

– Спросите, иначе валенок не отдадим! – послышался за забором другой голос.

– Ну, и как же тебя зовут, парень? – поинтересовалась Лена, подбоченившись и приготовившись серьёзно выслушать ответ.

– Феофантий! – радостно крикнул другой голос. И мальчишки рассмеялись.

– Как? Как? – переспросила Лена, – Да иди ты знаешь, куда?!

– Феофантий, так Феофантий, – миролюбиво отозвалась Мила, – Пусть будет так. Только валенок мой отдай, Феофантий!

Мила подскочила к забору и одной обутой ногой, а другой только в чулке и носке, запрыгала рядом. Из – за забора показался парень в полушубке и шапке-ушанке, протянул валенок под дружный смех девчонок рядом с Милой и мальчишек из-за угла забора.

– Милка, не признала что ли? – засмеялся парень и снял ушанку. Чёрные глаза Джавида весело смотрели на неё.

Мила вырвала из его рук валенок и стала его натягивать на ногу.

– Не узнали мы тебя, Джавид, значит, богатым будешь! – засмеялась Аня.

А потом они все вместе, девочки и Славка Горин с Джавидом и Вовкой Лесовым пошли по домам колядовать, где сыпали пшено, пели шутливые куплеты и собирали угощения – печенье и конфеты. В одном доме им не открыли, а в другом не пустили. За это мальчишки и девчонки, смеясь и шутя, быстро перебросали поленницу с одного места на другое и укатили крышки от бочек соседям.

Домой вернулись уже за полночь, кое-как угомонились и разбрелись каждый по своим улицам. Джавид проводил Милу до самой калитки и отдал ей конфеты, которые ему удалось насобирать во время колядок.

– Я не ем столько конфет, мне на рождественском бале завтра танцевать, – рассмеялась Мила.

– Тогда раздай их завтра на балу детям, – предложил Джавид.

– Так и сделаю, – кивнула Мила и убежала в дом, хлопнув калиткой.

Джавид успел заметить, как раскраснелись щёчки Милы, но не мороз был тому причиной. Стояла тёплая ночь сочельника.

Стоял тёплый летний день, но близкое и неотвратимое приближение осени уже чувствовалось. Лиза любила это время года особенно, трепетно. Серебряные паутинки, лениво кружась в прозрачном звенящем воздухе, медленно оседали на ветки уже краснеющей рябины. Что-то неуловимо трогательное было и в желтеющих вдали сопках и в тяжёлых налитых ягодным соком смородинах. Вечера, уже холодные, и ранние туманные сумерки напоминали о скором прощании с летом.

Мила, в отличие от мамы, начало осени не любила. Точнее, раньше, в детстве, она любила все времена года. Зима радовала катанием с горки, весна – бумажными корабликами в ручьях, лето – первыми цветами и бесконечной свободой. «Август – месяц потерь», – где-то совсем уж некстати прочитала Мила. От чего и без того унылое её настроение испортилось окончательно. Хорошо, что последние дни лета ясные и тёплые. Дожди бы уж совершенно свели Милу с ума. За несколько дней перед началом нового учебного года, когда новые тетрадки и учебники уже лежали в школьной сумке, а школьное платье было тщательно отглажено и приготовлено для того, чтобы его надеть, к Миле пришёл Амин и позвал её погулять. Они не торопясь дошли до конца улицы, где стоял дом Румаевых, залезли на крышу старого сарая. Прогревшийся за день толь, которым покрыт был сарай, приятно согревал босые пятки Милы. Тяжёлые ветви черёмухи свешивались на крышу. Мила срывала крупные чёрные ягоды и ела их. Терпкий вкус вязал язык.

– Помнишь, Мила, как ты ждала нас на этой крыше, когда мы собирались рыбачить на Белых камнях? – спросил Амин.

Мила кивнула, язык от черёмухи стал онемевшим.

– Сегодня вечером я уезжаю, Мила, – произнёс Амин, и Мила взглянула на него с удивлением.

– Ты же закончил учиться, – напомнила она.

– Меня в армию призвали, – сказал Амин.

Напряжённое молчание. Только на ветвях зашелестел лёгкий ветерок.

– Когда ты вернёшься? – наконец прервала молчание Мила.

– Через два года, – ответил он, – Можно иногда я буду писать тебе письма, Мила?

Она с готовностью кивнула.

– И я буду тебе писать, Амин, – тихо ответила она. И совсем уж некстати она осознала, что её губы чёрные от черёмухи. Мила начала тереть их ладошкой.

– Мне пора, Мила, – Амин резко встал, спрыгнул на землю и помог Миле спуститься с крыши.

– Можно мне тебя проводить? – совсем по-взрослому спросила Мила. И в этот момент осознала, что что-то неуловимое, необъяснимое, сейчас ускальзывает, уходит навсегда от неё.

– Не нужно, Мила. Я хочу так, здесь с тобой попрощаться. На вокзале суета и много людей. Ну, всё, Мила, мне пора, – Амин протянул руку к её плечу, но затем нерешительно отстранил её, так же резко развернулся и исчез в зарослях старой черёмухи.

Мила смотрела ему вслед. Этим вечером не только Амин уходил от неё. Детство уходило от неё. Поэтому было грустно, и глаза щипало от слёз.