Елена Васильева - История Милы

Димка, более трусливый, чем его приятель Ромка, предложил вернуть портфель и оставить его в классе. Но сделать этого они не успели. В классе появился шестиклассник Амин Румаев, взял за ухо Ромку и велел вернуть портфель.

– В следующий раз ухо я тебе оторву, – на прощание бросил Амин Ромке, безошибочно, с первого взгляда выявив зачинщика этой шалости. Когда Амин взял портфель и исчез, Ромка ещё долго стоял в классе и потирал ладошкой покрасневшее ухо, а Димка сочувственно смотрел на него.

Больше над Милой никто не шутил и не обижал. Все побаивались иметь дело с братьями Румаевыми. Так прошёл учебный год, и снова наступило лето, такое долгожданное и любимое детворой. И снова купания в реке, дым костра в тихой заводи под ивами, долгие прогулки до самых вечерних сумерок. Дом дедушки Азиза стоял у самой реки, поэтому очень удобно было после купания прибегать в его дом, где в кухне на печке в чугунной сковороде всегда стояла пшённая каша, заправленная жареным луком. Они ели эту кашу холодной, не разогревая, прямо из сковороды тремя ложками. Сам дедушка Азиз часто уходил в лес, прихватив охотничье ружьё. Двери своего дома он никогда не запирал. Воров он не боялся, так как жил скромно, без излишеств. Во время грозы дети прятались в сарае, куда Азиз складывал скошенное сено. А ночью они иногда втроём ночевали на сеновале, стелили одеяло на душистое сено, пахнущее июльскими цветами, и ложились рядышком. Джавид начинал рассказывать очередную страшную историю:

– Они жили в домике возле церкви. По ночам ветер скрипел сухими деревьями, жутко светила луна, где-то вдали протяжно выла собака, и со стороны старого кладбища ровно в полночь появлялось приведение.

– Разве там было кладбище? – скептично спрашивает Амин, а Мила жмурится от страха.

– Везде рядом с церковью есть кладбище. Не перебивай, Амин! – сердился Джавид.

Милу укладывали посерёдке, лёжа между братьями, девочка чувствовала себя в полной безопасности, и даже летучие мыши, рассказами о которых её любил пугать Джавид, ей были не страшны.

Ещё Мила очень любила качаться на качелях. Эти качели, сделанные из железных перекладин, стояли возле школьного двора. Часто ребятня прибегала туда, чтобы покачаться на них. Мила просила Амина раскачивать качель, когда она садилась на деревянную дощечку и обхватывала ладошками железные поручни. Амин раскачивал качели осторожно, но Мила вскоре входила в азарт и просила раскачивать её всё сильнее и сильнее. Амин немного уступал, но никогда не раскачивал слишком сильно.

– Нельзя, – говорил он, – Качель может перевернуться.

Креплений, которые бы удерживали качель на определённой высоте, на верхней перекладине не было. Поэтому саму качель можно было расскачать так, что она могла перевернуться и сделать полный круг. И сколько бы Мила не упрашивала Амина расскачивать её сильнее, мальчик не уступал.

Джавид, усмехаясь и наблюдая за Милой, дерзко произнёс:

– Да он сам трусит и тебя боится расскачать.

Ребята, стоящие рядом, рассмеялись.

– Кто трусит, я?! – мгновенно вспыхнул Амин и остановил качели.

– Ты! – задиристо вскрикнул Джавид, – Слабо полный круг сделать? Я пробовал, а ты отказался, когда я тебе предлагал. Сказал, если мама узнает, то испугается. Спрятался за мамину юбку!

Что-то в до этого спокойном взгляде Амина изменилось, он резко повернулся к Миле и велел:

– Слезай!

Мила послушно слезла с качели и отошла в сторону. Ребята тоже притихли и подошли поближе. Амин вскочил на качель и, стоя, стал раскачиваться всё сильнее и сильнее. Железные поручни тяжело заскрипели, с каждым разом поднимаясь всё выше и выше.

– Амин! Остановись! – не выдержала Мила, когда безумное мельтешение поручней туда-сюда стало быстрым, резким, – Ты же разобьёшься!

Джавид тоже с тревогой наблюдал за качелями, но ни слова не произнёс. Все стояли в напряжении, ожидая страшной развязки. Теперь качель уже было ни за что не остановить, нельзя было схватить поручни и хоть как-то задержать их. Когда поручни перевернутся вокруг своей оси, Амин не удержится, упадёт и разобьёт себе позвоночник о железные перекладины. Ещё секунда и поручни перевернулись вокруг своей оси… Мила зажмурилась от страха, закрыла лицо ладонями. Она стояла так мгновение, когда услышала восторженные возгласы. Тогда она открыла глаза. Амин успел ловко спрыгнуть с седения, зацепиться руками о перекладину и повиснуть на ней, как на тренажёре. Он подтянулся повыше, ожидая, пока качель остановится. Потом ловко спрыгнул на землю и отряхнул ладони.

– Амин, ты не ударился? – подбежала к нему подружка Милы Аня Петрова, – Ты ничего себе не сломал?

– Даже царапины нет, – успокоил её Амин и с вызовом посмотрел на притихшего младшего брата, но ничего ему не сказал. Возможно, он и хотел что-то сказать, но заметил, как Мила прижала ладони к лицу и заплакала, её худые плечики мелко затряслись. Он быстро приблизился к ней, легонько встряхнул девочку за плечи и произнёс:

– Всё хорошо, Мила. Пошли домой, я тебе земляники нарву, не плачь.

Мила плакать не перестала, но и возражать не стала, когда крепкая ладонь Амина сжала её мокрую от слёз ладошку. Мальчик потянул её за собой, она послушно пошла за ним по пыльной просёлочной дороге.

Дети смотрели им вслед. Джавид, притихший и, как-будто пристыженный, развернулся и, никем не замеченный, пошёл дворами.

В тот же вечер Амин принёс Миле большой букет полевых цветов – синих колокольчиков и белых ромашек, красных диких лилий, и полную горсть спелой земляники. Мила землянику съела сразу, а цветы отдала маме.

Лиза поставила букет цветов в вазу с водой, бросила внимательный взгляд на мужа, который ужинал за столом.

– Помнишь, Вадим, как ты мне точно также носил цветы и угощал земляникой? – спросила она.

– Помню, Лизонька, – тепло улыбнулся он жене, – Теперь нашей дочке мальчишка носит цветы.

– Но ты же знаешь, чем это всё закончилось у нас? – серьёзно задала вопрос Лиза.

– Как же не помнить, – рассмеялся Вадим, – Ты стала моей женой.

– Вот-вот, – вздохнула Лиза, – Если Амин когда-нибудь станет мне зятем, лучшего я не смогу и пожелать для своей дочери.

– Они ещё дети, – ответил Вадим, – У них всё может быть по-другому, не как у нас.

– Дай бог, чтобы у моей дочки всё было совсем не так, как у меня, – быстро произнесла Лиза и вышла из кухни. Вадим не стал её останавливать, он понял, что воспоминания всё ещё резко и беспощадно могут ворваться в её сознание, вот как сейчас, и лишить её покоя.

Этим же вечером, когда Амин вернулся от Милы домой, брат извинился перед ним.

– Прости, Амин, – произнёс он и больше ничего не сказал. Но этого было достаточно, чтобы Амин осознал, как тяжело на душе у младшего брата. Ведь никогда до этого Джавид не просил прощения ни у кого, даже когда был виноват. Гордый его нрав не позволял ему этого.