Алексей Евстафьев - Добрые книжки. Книжка странствий. Книжка умелых рук. Книжка чудесных дел

– Окурков-то тут кругом полно. – с разочарованным хохотом проговорил Валерчик. – Окурков-то тут накурили за триста лет, не жалея ни сил, ни здоровья. А от червонца толку никакого, одни лишние беспокойства от червонца по нынешним временам, а ты, Алексей Николаевич, явно дурью возжелал помаяться, и тут я тебе не помощник.

И на этот раз он столь деятельно хлопнул себя по лбу, что мгновенно увидел дурные предзнаменования, отчего и поспешил уковылять прочь, пообещав Алексею Николаевичу, что тот возможно «кровавым поносом вскоре дристать будет», а возможно «всё как-нибудь и обойдётся, не хлебом единым жив человек»!..

– Ну, с этим выпивохой мы вроде разобрались, а теперь применим недюжинную наблюдательность. – присел на корточки Алексей Николаевич и, удачно разговаривая сам с собой, прислушался к самому же себе. – Вот куда бы я отправился, будь я Кондратием Степанычем, который обрёл только что столько невероятных эмоций по поводу населения посёлка Прибрежный, но который озабочен и здоровьем племянника из Лютово?..

Мысленные образы спешно выстроились в цепочку и зацепили её кольцом на самом острие взора Алексея Николаевича. Недалеко от детской площадки находился заброшенный фруктовый сад, обескураживающие запахи которого так и приманивали под свою сень.

– Итак, у меня – поскольку я сейчас что-то вроде Кондратия Степаныча – имеются эмоции насчёт посёлка Прибрежный, но имеется и фруктовый сад, в котором без лишних глаз можно осуществить нравственную и физиологическую подготовку к долгому пути, учитывая, что предыдущая беседа с Валерчиком могла продолжаться более часа.

Но в противоположной стороне от фруктового сада располагались уютные заросли сирени, стыдливо укрывающие пикантные полянки и уголочки для времяпрепровождения наедине с самим собой.

– Так же я должен понимать, что фруктовый сад для меня – как и для Кондратия Степаныча – лежит прямиком на маршруте следования только в том случае, если я намереваюсь шествовать до посёлка Прибрежный. А если же я намерен пройти до Липовой Горы, то путь мой проляжет через заросли сирени.

Оригинальной жестикуляцией, подбадривающей непростые, но очевидные умственные выводы, Алексей Николаевич очертил невидимые круги над фруктовым садом и зарослями сирени. Затем заселил эти круги столь же невидимыми стрелками, знаками вопроса и цифрами с флегматичным темпераментом, искажающими себя в арифметических функциях. Столь же мысленно представилась и фигура Кондратия Степаныча – несколько потешного, но грубого нрава мужичка, упрямо следующего прихотям собственного нрава – фигура, расположенная посреди детской площадки совершенно невозмутимо.

– Итак, подумай! хорошенько подумай, Алексей Николаевич, в какую сторону ты – будучи вот этим Кондратием Степанычем – намерен пойти!.. что за следы ты способен оставить после себя?..

И тут он вспомнил про окурок. Уходя, Валерчик воткнул окурок Кондратия Степаныча в песочный кулич, не дожидаясь криков какой-нибудь наблюдательной мамаши про бессовестную дворовую алкашню, но теперь этот окурок предъявлялся на дотошное исследование Алексею Николаевичу. Если Кондратий Степаныч прошествовал во фруктовый сад – лежащий на пути в посёлок Прибрежный – и совершил все действия, способные облегчить организм и добавить целеустремлённости, то наверняка среди яблонь должен отыскаться окурок, являющийся собратом окурку из песочницы. А если поиски в саду ни к чему не приведут, то в зарослях сирени непременно отыщется искомое, и тогда предстанет совершенно очевидным факт направления Кондратия Степаныча на Липовую Гору.

– Как же, оказывается, очень просто владеть дедуктивными методами! – похвалил себя Алексей Николаевич. – Давайте рассмотрим и сообразим, что это у нас за окурок?

Окурок без стеснения раскрыл всю свою подноготную. Дешёвая, но вместе с тем не популярная марка сигарет, что указывало на оригинальность вкусовых ощущений потребителя. Изжёванный до неприличия кончик фильтра, что указывало на некую нервическую атмосферу, окружающую потребителя. Сигарета выкурена чуть больше, чем на половину, что указывало на спешность действий и мышлений потребителя, а также давало знать о скором желании выкурить вторую сигарету, ибо с первой накуриться не получилось.

– Итак, у меня есть в наличии две стороны света, и предполагается ещё один окурок. – подсчитал дивиденды от умственной работы Алексей Николаевич. – За этот результат стоит себя похвалить.

Но существовала ещё и иная сторона – третья по счёту – сторона, куда уковылял выпивоха Валерчик, и где могли обитать существа с постоянно пополняемыми залежами алкоголя, и где Кондратий Степаныч запросто мог провести не только одну неделю, но и пару месяцев. Причём, это была самая тёмная сторона из трёх, и Алексей Николаевич решил обратиться к ней в последнею очередь.

Первым, естественно, заманивал фруктовый сад, и не напрасно.

– Ага! – сказал Алексей Николаевич, уткнувшись скорее носом, а не взглядом, в площадку под развесистой яблонею, усеянную множеством окурков, липких перезрелых плодов и кучек испражнений разного свойства давности. – И вновь мы применим дедуктивный метод, и вновь он нас не подведёт.

Дедуктивный метод не подвёл. Исключая из вида кучки откровенно свежего характера и пожухло-подавленного состояния, Алексей Николаевич принялся изучать пространства возле всех прочих кучек, специальным прутиком разгребая ворохи из окурков, клочков газет и пластиковых пустых бутылок. Искания не сразу увенчались успехом, но тем не менее был обнаружен окурок не только совпадающий по маркетинговым данным с окурком, украшающем воинственный кулич Кондрата Степаныча, но и по специфическому прикусу на фильтре идеально подходящий к собрату.

– Ну что ж, кажется мне всё ясно, и ошибки быть не может, если только принцип ошибочности не лежит в основе всего, затеянного мною, дела. Впрочем, дедукция пусть остаётся дедукцией, но надо припомнить, имеются ли по пути в посёлок Прибрежный ещё места стоянки, где не скорый на ногу Кондрат Степаныч мог присесть и отдохнуть, выкурив ещё одну сигарету. Тогда я обнаружу третий окурок и получу убедительный повод заглянуть непосредственно в посёлок Прибрежный и навести там шороху.

Кажется, таким приятным местечком мог оказаться забор бывшей овощебазы, возле которого с давних времён, в тени дубовой рощи, была обустроена лужайка для отдыха после работы. И отдыхали на ней все, кто только мог и когда только хотел, поскольку, сокрытая от посторонних глаз, эта лужайка обладала чудодейственной заманчивостью.

– Кажется, начальная картина приключений Кондратия Степаныча вырисовывается у меня во всей красе. – сказал Алексей Николаевич, с аккуратным смущением выныривая из фруктового сада. – При наличии желания, можно проследить и всю человеческую жизнь.