Елена Карплюк - Не все птицы вьют гнезда

Работал народ на заводе, действительно, бесплатно. Год назад сменился директор, поэтому на производстве и в бухгалтерии шла перестройка: людям не выплачивали зарплату уже несколько месяцев. Денег хватало только на начальство.

Статная Катерина немного покраснела, и тряхнула головой, напустив на лицо темные волосы, стриженные под каре.

– Ты чо так кричишь, Файка? – с укором ответила она. – С утра народ пугаешь. Как ведь прокаженная орешь. Нормальная ты, нет?

Фая, не ответив ей, довольная встала рядом.

– И все-таки, – повернувшись на Катерину, сказала Фая, – хорошо, что есть работа. Работать надо, чего же у мужика на шее висеть?

Неожиданно подъехала машина, оранжевый «Москвич» проскрежетал колесами по асфальту и остановился. Водительская дверь распахнулась, и оттуда высунул голову Витек, который работал в транспортном цехе. Несмотря на то, что на пальце он носил обручальное кольцо, его машину видели темными вечерами то возле лесочка, то за гаражами.

– Девки, поехалите, – крикнул Витек, – подвезу до цеху. Чо на остановке зря ноги мозолить?

Фая и Катерина быстро уселись в машину на заднее сидение. Парочка стоящих на остановке людей переглянулись и ухмыльнулись в след уезжающему «Москвичу». По приезду Витек высадил пассажирок у центрального входа на завод и, шаркнув дном машины о выступ на дороге, развернулся в неположенном месте. Женщины, пройдя через проходную, зашли в цех. Переодевшись в костюмы синего цвета, они вышли в большое светлое помещение и расположились по разные стороны конвейера. Утро было ранее, и приходящие друг за другом работницы здоровались чуть слышно или кивком. Фая подошла к окошечку, откуда тянулась конвейерная лента и крикнула:

– Дев, включайте! Мы готовы.

Зажужжал конвейер, и бутылки с физиологическим раствором ровным строем поехали прямо в руки упаковщицам. Сегодня, на конце ленты проверяющими стояли Рита и Зойка. Пышногрудая и кокетливая Рита лет пятидесяти бойко поглядела на Галю, сидевшую ближе к ней. Рита запустила пальцы в густые волосы, и сквозь них блеснули золотые кольца.

– Ох, Галюся! – игриво произнесла Рита. – И где это ты, Гала, такую прическу сделала? В каком таком журнале высмотрела?

Сидящие женщины за конвейером оглядели Галину прическу. Волосы ее плотно сжатые в завитки оказались тщательно залакированы. Кто-то прыснул от смеха. От общего внимания Галя заметно засуетилась и, потерев курносый нос, залилась на лице красной краской.

Вообще женщины часто позволяли подтрунивать друг друга. Рита, не отводя глаз от Гали, взяла приехавшую бутылку и еще раз протерла ее тряпкой, звякнула ей об стол.

– Рит, – ответила Галя, наклеивая этикетку на бутылку. – Молчала бы ты в тряпочку, да паковала лудше. Смотри, не успеть тебе за нами, мы все обедать пойдем, а ты будешь на обеде возиться с посудою. Похудеешь еще. Кх-ха.

Галя подкашлянула, захихикала, прикрыв рот. Снова послышался смех. Рядом с поддоном припарковался на тележке грузчик Дмитрич, ожидая набитые бутылками коробки. Выцветший костюм, который явно был велик, и растянутые «колени на штанах», придавали Дмитричу нелепости. Он оперся на ручку тележки и почесал лоб, отодвинув кепку на затылок. Глядя на Галю, мужчина растянулся в приятной улыбке.

– Давайте уж, бабенки, закругляйтеся с первым набором коробок-то, – неожиданно попросил Дмитрич. – А то ржете, лошади, а делу мало. Мне бы ехать надобно, а то у меня дел еще невпроворот. Надо картону нарезать на прокладки. Мишаня ждем меня тама.

– Ой, – ответила Рита, выхаживая у стола, словно утка, – смотри-ка, не умайся, Дмитрич. Только начали. Не подгоняй, а то сам не догонишь. Выходные то, поди, прошли весело, так не угомонишься никак, вот и робить хочется? А, Дмитрич?

Рита подмигнула ему, да Зойке напротив. Мужчина кивнул, сощурил глаз, но промолчал. Он любил выпить в свой законный выходной и не скрывал этого. Женщины, конечно, об этом знали и не упускали момента, чтобы не пошутить над ним.

– Я вам расскажу про себя, девочки, уникальную историю – многообещающе произнесла Рита. – Я сама не знаю, как это со мной могло случиться. Вы давайте, клейте пока бутылки-то. Я успею уложить. Приходит вчера сосед мой снизу. Стучит и говорит: «Дай, Рит мне рублей десять на похмелиться». А сам бледный, трясет всего. Я говорю: «Ты чего это, Стасик? А жена где?» Он просит и все. Я его запускаю в дом-то и за ним дверь закрываю. Пошла взять деньги в шкафу. Слышу, кто-то стучит. Ну, думаю, кто это может быть?

На полигоне раздался телефонный трезвон. Рита обернулась. Трубку сняла невысокая женщина в медицинском колпаке и таком же халате и стянула с рук резиновые перчатки.

– Фая! – крикнула женщина, – Подойди, Сашка звонит.

Фая, почти спрыгнув со стула, накинула тряпку на ведро и быстрым шагом направилась к телефону. Проходя мимо коробок, она зацепилась рабочей сорочкой за откинутый край. Коробка поползла.

– Вот корова, – выдохнула Полинка, провожая женщину взглядом. – Куда бы ни шла Файка, везде на чо-нибудь наткнется.

– И сломает, – присоединилась Райка. – Сашка ее такая же. Димка наш с ней в одном классе. Учится то она хорошо, а прыгать через планку не умеет, да и на лыжах черепахой ходит. Тут, рассказывает, вазу с цветами с учительского стола смахнула, прям на учительские тетради.

Галя и Таня с осуждением покачали головой. Дмитрич, поняв, что не дождется быстрого наполнения коробок, вздохнул и сел на стоящий рядом стул. Потом поднялся и снова оперся на тележку.

– Ну, так вот, – продолжила Рита, – подошла к дверям, смотрю в глазок, а там стоит жена Стасика. Я на его смотрю и говорю: «Твоя стучит». А он мне машет рукам и шепчет, мол, не открывай, не сдавай меня ей. А я и растерялась, словно полюбовник он мне. Сама сначала забоялась двери открыть.

Пару женщин за конвейером перестали работать и уставились на Риту.

– А она стучит, – продолжает Рита. – И кричит что-то про опойцу и кобеля, а меня называет сукой. Ну, нет, думаю, я этого терпеть не буду. Открыла ей. Как вцепились мы в друг дружку и пыхтим перед дверью, а Стасик не дышит, стоит тама в прихожке. Я ему кричу, мол, Стасик, забери свою истеричку. В общем, ушли они, и до самых дверей ругань по всему подъезду слышалась.

– Хорошо хоть, Рит, он денег попросил, – продолжила Полинка, ловко наклеивая этикетку на бутылку, – а не чо другого. Кх-ха.

Сидящие упаковщицы засмеялись, а Зойка даже закашлялась. Вернувшаяся Фая села на свой стул и надавила на ноготь, прикусив заусеницу, снова взяла тряпку.

– Говорю Сашке, – произнесла она с иронией, – отец все уже решил. Я ничего не буду ему говорить. А она трындит одно и то же.

Фая махнула тряпкой в сторону телефона.

– А чо случилось-то? – спросила Рита.