Глеб Пудов - О народном искусстве

Вячеслав Сильвестрович Россоловский (1849—1908) был двоюродным племянником Ивана Сергеевича Аксакова. Россоловский получил юридическое образование в Петербургском университете и некоторое время занимал должность присяжного поверенного петербургской судебной палаты. Но В. С. Россоловский больше известен как журналист, работавший в газете «Новое время» (был одним из старейших ее сотрудников) 182 182 См. о его служебной деятельности: РО ИРЛИ, ф. 262, ед. хр. 52. . Философ В. В. Розанов писал о нем в некрологе: «вся его жизнь… ушла в газетное дело», «обладая живым и отзывчивым умом и сердцем, задорный без злобы, полемист без мелочности и самолюбия, он был одним из тех мало заметных для публики, необходимых внутренних колес, силою и сцеплением которых идет громадное дело большой политической газеты» 183 183 Розанов В. В. Вячеслав Сильвестрович Россоловский (некролог) //Розанов В. В. Около народной души. Статьи 1906—1908 гг. Собрание сочинений. – М., 2003, С. 287. Впрочем, о В. С. Россоловском есть и другие мнения (см.: Бенуа А. Мои воспоминания. Книга 1. – М.: Наука, 1990, С. 82, 166, 253; кн.2, С. 366, 414, кн.4, С. 98). . В. С. Россоловский считается одним из первых русских военных журналистов, принимал участие в войне с Турцией (1877—1878). Он дружил с семьей Бенуа, скульптором Е. А. Лансере и другими известными деятелями культуры и искусства. Вячеслав Сильвестрович также известен как издатель IV тома писем И. С. Аксакова 184 184 Пирожкова Т. Ф. История издания IV тома писем И. С. Аксакова и журналист В. С. Р.// Русская литература и журналистика в движении времени: ежегодник: [сборник научных трудов] / Каф. истории русской литературы и журналистики. Под ред. Е. И. Орловой. М.: Факультет журналистики Московского государственного университета, 2013. С. 212—220. . Россоловский не был коллекционером 185 185 На 1877 год у него было лишь несколько акварелей, гипсовая маска, а также глиняная работа М. М. Антокольского (РО ИРЛИ, ф.262, ед. хр. 22, л. 21об). Перед отправкой на войну он просил А. М. Бутлерова передать их разным лицам. , поскольку не имел для этого ни склонностей, ни времени, ни больших средств. Его жизнь была полна разнообразных увлечений, многие дни он провел в поездках за границу и разные губернии России 186 186 РО ИРЛИ, ф. 262, ед. хр. 56. . Но наличие у него уральского утюга вполне закономерно. Думается, что в данном случае соединились несколько факторов, главные из которых: славянофильские воззрения В. С. Россоловского и Казань как место остановки демидовских караванов (Россоловский был родом из этого города, где он провел детство и юность).

Обстоятельства, при которых он мог передать утюг в музей ОПХ, предположительно реконструируются следующим образом. В. С. Россоловский в 1877 году отправился в действующую армию. Его поездка, как он писал своему дяде, великому химику А. М. Бутлерову, была связана с опасностью «навсегда остаться в недрах Балканского полуострова» 187 187 РО ИРЛИ, ф.262, ед. хр. 22, лл. 20—21об. . Поэтому он попросил дядю передать несколько вещей Д. В. Григоровичу, в музей ОПХ. Вероятно, среди этих предметов и был утюг 188 188 По крайней мере, в документах о приобретении художественных изделий для музея ОПХ за 1872, 1875, 1880—1894 годы информации о поступлении утюга не обнаружено (ЦГИА СПб, ф.448, оп.2, дд. 2, 3, 3а). .

Таким образом, история рассматриваемого изделия во II половине XIX- XX веке выглядит следующим образом: собственность В. С. Россоловского – собрание музея ОПХ – музей Центрального училища технического рисования барона А. Л. Штиглица – Государственный Эрмитаж – Русский музей (отдел народного искусства).

Утюг изготовлен из латуни (рабочая поверхность – из железа), ручка – деревянная, точеная. К литому корпусу прикреплены два вертикальных граненых держателя, между которыми находится ручка. Между держателями – фигурная пластина, имеющая значение лишь как декор (она немного повреждена). Сзади утюга – другая пластина, используемая для помещения внутрь утюга древесного угля или куска раскаленного железа. Она опускается и поднимается с помощью стержня, прикрепленного к одному из держателей. Ручка этого стержня также деревянная. Предмет долгое время находился в использовании, о чем свидетельствует состояние рабочей поверхности. Ни клейм, ни каких-либо надписей он не имеет.

Почти все поверхности утюга покрыты барочным орнаментом, типичным для уральских медных изделий II половины XVIII века. Фон – канфаренный. На боковых стенках воспроизведена одна и та же композиция: изображение растения в центре, по сторонам от которого – две птицы наподобие цапель и по одному тюльпану на извивающихся стеблях с листьями. Обе композиции обрамлены тонкой гладкой полоской с нанесенным на нее рядом точек. Несмотря на то, что мастер пытался сделать обе композиции совершенно одинаковыми, особенности ручного труда не позволили ему сделать это – растительные и зооморфные мотивы отличаются в деталях.

В изображениях на боковых стенках утюга просматривается древняя композиция «две птицы по сторонам древа», широко распространенная в крестьянском искусстве разных народов. В иностранной научной литературе указывается на прообразы изображения древа жизни в искусстве дохристианского периода, также оно связывается с ирано-сасанидской культурой (мотив заимствовался с восточных тканей, распространившихся в Европе в период раннего Средневековья) 189 189 Arens W. Der Baum als Symbol der Frau// Volkswerk. Jahrbuch des Staatlichen Museums für Deutsche Volkskunde. 1943. Herausgegeben von Konrad Hahm. – Jena: Eugen Diederichs Verlag, 1944. .

Декоративные мотивы, из которых составлен гравированный орнамент утюга, имеют многочисленные аналогии в разных видах русского народного искусства, например, в росписях на северных прялках и в сольвычегодской эмали. Отдельно необходимо упомянуть старообрядческие рукописи. Еще более близкие параллели обнаруживаются среди отечественных и европейских 190 190 Например, на шведских латунных и железных утюгах такого же типа встречаются композиции с большим деревом на верхней пластине, ленточные композиции на боковых сторонах, состоящие из ветвей винограда или тюльпанов (произведения из Музея Уппланда и Скансена, инв.№№ UM01587 и SKANM.0208172 A соответственно). металлических изделий. Тюльпан – постоянный мотив украшения русской серебряной посуды и утвари XVII – XVIII веков 191 191 См.: Постникова-Лосева М. М . Русское ювелирное искусство, его центры и мастера XVI – XIX вв. / АН СССР. Ин-т истории искусств Министерства культуры СССР. ГИМ. – М.: Наука, 1974, С. 105, 127, 146 и др. . Это объясняется влиянием «цветочного стиля», получившего распространение в европейском серебряном деле в 50-70-х годах XVIII столетия. Он стал одним из этапов развития орнаментации барокко. Вероятно, именно с серебряных изделий «тюльпан» перешел на медные и латунные. Эти же изображения встречаются и на европейских медных и латунных изделиях XVII – XVIII веков. Для примера приведем маленькую чашу из собрания Северного музея, датирующуюся 1666 годом 192 192 Инв. №81243. .