Евгений Зернов - Край света

– Простите, что? – очнулся Дитрих. – Кто вы такой?

«Отвлекаете меня от ужасного внутреннего содрогания».

– Стеклянный Человечек. Пришёл из Искусного мира.

– Откуда?! – поразился Дитрих. – Что за галиматья! Там никто не живет! За пределами Золотого Города нет ничего, кроме искорёженного, жуткого пространства. Это знает любой школьник.

– В нашей деревне нет школьников. Мы тоже не подозревали, что где-то в мире существует большой густонаселённый город с небьющимися жителями. Пока однажды к нам не забрёл великий путешественник Фёдор и не поведал. Знаете, он побывал во многих местах Искусного мира. Он один из немногих планетян, кто может по-настоящему сравнивать. Можно ли судить о том, чего не видел собственными глазами? – Стеклянный Человечек с сомнением покачал головой. – Судят невежды, да. Не понимая, как смешно выглядят. По примеру Фёдора, я загорелся идеей долгого путешествия, и вот наконец пришёл к вам. О чём, должен признать, несколько сожалею. Зато по пути увидел и узнал чрезвычайно много интересного.

– За пределами Сущего мира жить невозможно, – не унимался Дитрих.

– Мы привыкли. Полагаю, именно у вас творится жуть. Во всяком случае, для меня находиться здесь крайне рискованно. Я хрупкий. Один-единственный удар станет последним. В вашем городе все такие твёрдые и жёсткие. Вы не замечаете, что всё время бьётесь друг о друга. Как галька в прибой. Чтобы со временем обратиться в песок. Я думаю, у нас тоже когда-то было так. Вся твердь в деревне усеяна осколками. Это наши предки. Чтобы выжить, мы научились любить друг друга. К взаимной выгоде. Кстати, научиться любить – совсем несложно.

– И что же интересного вы увидели по дороге?

– Удивительнее всего тот факт, что люди живут буквально повсюду. В самых причудливых местах. Но, конечно, далеко не везде так плотно, как в вашем безумном городе. Здесь вообще количество жителей превышает критическую массу. Кстати, почему бы вам не взглянуть на мир самому? Путешествовать ведь оказывается так просто. Главное – решиться.

Дитрих отрицательно помотал головой.

– Страшно что-либо менять. Не вижу смысла. Не хочу, чтобы мои издержки выросли, а только в привычных обстоятельствах они минимальны. И… – Дитрих бросил взгляд на голубой листок. – И вообще, мне теперь нельзя тратить время на всякую чушь. У меня его осталось так мало!

Стеклянный Человечек бросил удивлённый взгляд на собеседника.

– Понимаю. Вы, конечно, не разбиваетесь вдребезги, но рассыхаетесь, гниёте и ржавеете. Тоже по-своему неприятно. На что же вы хотите потратить остаток жизни? Без сомнения, это должно быть что-то важное.

– Да, на самое важное, – пробормотал Дитрих и вдруг невольно вскрикнул: – На мечту!

– Что для вас сейчас самое ценное?

– Время! Только время и ничего больше!

– Так чего же вы сидите?

– Я очень боюсь. Разрываюсь на части от страха, неопределённости, одиночества. Я не знаю, что должен сделать, чтобы развернуть свою жизнь в верном направлении.

– Не знаете, с чего начать – начните собирать рюкзак, – сказал Стеклянный Человечек. – Так мне когда-то посоветовал великий путешественник Фёдор. А если боитесь – действуйте от страха… Ну ладно, мне пора возвращаться домой. Спасибо вам за приятную беседу. Думаю пойти другой дорогой, чтобы увидеть новое. Жать руку не буду – сами понимаете почему. Но мысленно вас обнимаю! Если когда-нибудь встретите путешественника Фёдора, передайте ему от меня привет.

Стеклянный Человечек осторожно нацепил на спину рюкзак, поднялся и медленно, по-старчески побрёл, слегка согнувшись и озираясь по сторонам.

Дитрих проводил его рассеянным взглядом, пока новый знакомый не вышел за ворота палисадника и не скрылся за живой изгородью. Только тогда Дитрих очнулся, яростно скомкал голубой листок со смертельным диагнозом и швырнул в урну. Затем длинно смачно выругался самыми грязными выражениями, которые только знал.

Согбенно, заторможенно Дитрих брёл по улице, не разбирая дороги, погружённый в мрачные мысли.

«Опоздал, – думал он. – Никогда уже не вернуть тех счастливых возможностей, которые были в молодости. Как же так произошло? Ведь я в каждый момент делал то, что считал наиболее правильным. И всё равно опоздал. Жизнь пронеслась мимо, без остановки, словно ощерившийся орудиями бронепоезд. И вот стою я один на заброшенной станции в нерешительности, в какую сторону податься. Все направления безразлично одинаковы – глухи и пустынны. Повсюду царят разруха и запустение».

Дитрих остановился и поднял взгляд. Его внимание привлёк звук – монотонный, раздражающий.

Во дворе на детской площадке баловались подростки. Вместо мяча гоняли камень. Поначалу лениво катали его между собой, затем вошли в азарт, стали пинать сильнее. В качестве ворот выступали трубчатые стойки качели. Высокий переросток с прыщавым лицом размахнулся и со всей силы пнул камень носком ботинка. Камень закатился в пучок травы и остался валяться там, никому не нужный. Дети потеряли к нему интерес. Они сбились в стайку и принялись от скуки затевать очередную игру.

«Вот и я стану таким камнем, – хмуро подумал Дитрих. – Не нужным никому».

Коррозия. Чудится тебе, как ржавчина скрипит, проедает насквозь. Желание сбежать от страха. Маскируешь испуг, стараешься подавить чувство тотального одиночества. Даже (и особенно) когда вокруг много людей. Ни с кем не можешь поделиться сокровенным. И не то чтобы никто не понимает. Просто не в состоянии ни к кому обратиться. А иной раз не понимаешь даже сам себя.

Определи главную цель своей жизни и просто иди к ней. Обрети спокойствие в этом движении, перестань суетиться.

И вдруг Дитриха озарило! А ведь на заброшенной станции и не надо никуда торопиться! Дымящий напряжённый бронепоезд умчался вдаль, чёрный угольный дым рассеялся. Наступили тишина и покой. Стало отчётливо различимо стрекотание кузнечика. А что я, собственно, хотел? У меня же с детства была мечта. Я её стыдливо прятал, предавал всю сознательную жизнь. А мечта была такая простая. Попасть на Землю. Вот что мне надо сейчас – вспомнить о своей мечте! Раскопать закопанное сокровище.

Накануне в вечерний тайм прилетело Грозное Письмо.

Повестка скупо сообщала: «Уважаемый (ая) Дитрих Генцель! Просим вас незамедлительно пройти медицинское освидетельствование в любом Районном Средоточии Государственных Услуг для подтверждения лицензии на жизнь в обществе».

Дитрих брёл по улице в толпах людей. Мысли упорно долбились о Диагноз и злополучное Письмо. Последнее время он чувствовал себя среди людей как в тундре с гнусом. Вокруг до горизонта пустота, и в то же время непрестанно кто-то кусает, высасывает соки. Трудно дышать.