Евгений Зернов - Край света

Параллельно скамейке располагался скверик. Там, возле фонтана, надменно задрав голову и важно вышагивая, прогуливалась на высоких каблуках мамаша с коляской.

– С другой стороны, Лиза. Славная умная девочка. Что делать ей? Остаться одной в этом безумном мире? Ну так все дети когда-нибудь остаются предоставленными сами себе. Когда взрослеют и берут ответственность за себя. Вон, в давние времена, говорят, уже в двенадцать лет женились и брались за холодное оружие. Стенка на стенку в чистом поле.

– Но эти бугорки на спине! Что если у неё тоже какая-нибудь странная смертельная болезнь? Может быть, связанная с моей. Или генетически связанная со мной. Не важно. Главное, что современное общество изо всех сил стремится к стерильности. Планетян, заподозренных в опасных болезнях, тем или иным способом изолируют.

– Ну хорошо. Оставшись, трудно будет ожидать чего-либо путного. Но уйти в неизвестность – разве это выход? Здесь скверно, но хотя бы предсказуемо. А там? Ты даже не представляешь, что может ожидать там. Неспроста же так устроено, что люди плотно скучились в Сущем мире, а в Искусном мире никто не живёт. Выход за пределы Центроса запрещён ради твоего же блага.

– Не понимаю, в чём здесь благо. В принципе не согласен, что кто-то другой устанавливает мне запреты. Под вывеской якобы общественного порядка.

– Он, прежде всего, предупреждает. Охраняет от опасности и риска. Из тех, кто уходил, никто не возвращался.

– Логика мне понятна, а заключение – нет. Может быть, они не вернулись, потому что там лучше.

– Предстоят суровые испытания. Ты готов подвергнуть им собственную дочь?

– Не знаю. Может быть. Что вырастет из человека, у которого в жизни не было испытаний?

– Вот бредовая мысль! Посмотри на дерево, растущее на просторе. Оно вырастает высоким и ветвистым. Цветёт и плодоносит. А дерево на скалистых камнях, под горным ветром – кривое и маленькое. С одним цветком на одной живой ветви. Трудности снижают вероятность успеха.

– Трудности увеличивают ценность успеха.

– Вот упрямец! Всё-таки решил идти?

– Если откажусь, буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Дитрих внезапно вздрогнул и с недоумением посмотрел на руку. На предплечье расплывалась жидкая белая клякса помёта. Одна из брызг отскочила на брюки. С неба донёсся скрипучий хохот чайки. Белая птица, расправив крыла, величаво и гордо удалялась в сторону реки.

– А-а-а!!! – раздался душераздирающий вопль дамы из кафе. – Ноготь сломала.

Дитрих опасливо шёл по подземелью заброшенного завода в промышленной зоне. Оказывается, в Золотом Городе было и такое. Старый налобный фонарик с почти разряженным аккумулятором не мог пробить густую гулкую темень и охватить всего пространства бывшего цеха – освещал лишь на несколько шагов. Внезапно Дитрих уловил движение, почувствовал чьё-то присутствие. Внутри всё сжалось от страха.

– Здравствуй, – вкрадчиво сказала Его Собственная Тень.

Справа и слева от невидимой тропки темнели очертания неземных существ – выползающие из мрака и извивающиеся в потолок широкие гофрированные трубы, разинутые пасти торчащих раструбов, грузные лохматые туловища станков с лапами и усами, оскаленные зубчатыми шестернями, свисающие с балок водоросли оборванных проводов. Всё было ржавое, пятнистое, в подтёках. Квадратные опоры невидимых в вышине балок были рябые, покрытые сколами и выщербинами отвалившейся штукатурки и плитки. И тоже все бурые, в пятнах плесени.

– Молчать невежливо с твоей стороны, – вновь подала голос Тень. – Побеседуем?

Под ногами хрустел и шуршал разномусорный шлак. Валялись обломки кирпичей, металлические обрезки. Идти следовало осторожно, внимательно глядя под ноги, чтобы не угодить в замаскированную яму.

– Ответь, что ты ищешь в жизни? Всё, что бы ни нашёл, – пустота. Останься со мной. Только тень делает предметы объёмными, настоящими. Свет не может быть вечным. Погляди вокруг, он уже угасает.

Дитрих молчал.

– Я не могу остаться, – наконец вымолвил он.

– Почему? – удивилась Тень.

– Потому! – раздражённо отрезал Дитрих. Он и сам не знал ответа. Лишь испытывал неясное жжение в области солнечного сплетения.

– Глупец! – надменно бросила Тень. – Следует жадно хвататься за редкие шансы, выпадающие в жизни, как выигрыш в лотерее. Тебе милостиво предлагают повышение по службе. Новая должность, открытая перспектива. Знаешь, что такое точка бифуркации?

– Нет. И, пожалуйста, оставь меня в покое.

– Ну уж нет! В покое я тебя не оставлю. Мой верный слуга неусыпно будет следить за тобой. Клякс!

В темноте зашевелилось смутно различимое гигантское чудовище ростом под самый потолок. Раздался клокочущий рокот.

– Хозяин?

– Видишь ничтожное существо, переполненное страхом?

– Да, хозяин.

– Следуй за ним повсюду. Этот слизняк должен трепетать каждый свой тайм. Напоминай ему, когда станет забываться.

– Будет сделано, хозяин.

Добравшись со сжавшимся сердцем до дальней стены мрачного цеха, Дитрих отворил пронзительно скрипнувшую овальную железную дверь и стал спускаться по шаткой, местами влажной и склизкой лестнице из арматурных прутьев. Неожиданно оказалось высоко – не меньше десятка пролётов.

Внизу узкий коридор с параллельными рядами разномастных труб вдоль стены – и голых потных, и обернутых пухлой изоляцией – привёл к бункеру.

Сердце сдавливала неясная тяжесть. Наверное, так всегда под твердью. Дитрих постучал. Стук получился тихий, глухой, вряд ли его могли услышать внутри. Тогда он посветил перед собой и обнаружил кнопку звонка.

Зачем он здесь? Обещали изготовить выездную визу. После того как Дитрих принял твёрдое решение уходить за пределы Сущего мира, минуло немало времени. Он обдумывал, готовился. Больше, конечно, обдумывал, чем готовился.

– Как же без визы? – спросил его Сабир ещё там, на бульваре. – Чтобы путешествовать, непременно нужно иметь документы, подтверждающие, что вы постоянно прикреплены к точному месту жительства и отлучились лишь для того, чтобы вернуться. Иначе вас посчитают бродягой, а не путешественником. Быть бродягой – серьёзное преступление.

Дитрих не был уверен, что разрешения на выход из Города вообще существуют. Но решил перестраховаться на всякий случай. Сабир держался уверенно, как честный малый. Впрочем, трудно достоверно определить, лжёт человек или говорит правду. Сколько Дитрих себя помнил, люди всегда действовали из корысти. Говорили правду или лгали в зависимости от того, что было выгоднее. Не отличали правду от лжи по существу.

Наконец тяжёлая дверь бункера начала медленно отъезжать наружу. В просвете стоял щуплый мужчина неопределённого возраста в серой толстовке.