Алексей Берков - Лошадь как Искусство. Часть 2

Сезонная миграция травоядных на лучшие пастбища с одной стороны, прибавила трудностей, потому что когда стада уходят, приходится идти следом за ними, а с другой, открыла новые возможности. Бродя в поисках пищи, поздние австралопитеки или ранние хабилисы, привыкли перемещаться на большие расстояния. Причем настолько большие, что какая-то небольшая группа ушлепала аж в Иорданию! Видимо жизнь в то время в Северной Африке тоже была не сахар. Интересно, что надрезки на костях животных сделаны руками разных особей. Это говорит о том, что, скорее всего, конечность с мясом шла по кругу и каждый отрезал себе кусок, передавая другому. Такой вот первобытный коммунизм. Происходило такое, скорее всего, по причинам недостатка пищи и, возможно, низкого уровня ощущения индивидуальности. Но в более поздних находках, через полмиллиона лет, мы уже ничего подобного не обнаруживаем – там у каждого своя персональная кость.

Путешествия – это всегда встречи с другими группами, но человечество все еще было крайне малочисленным, а путешествия не такими уж и долгими, поэтому такие контакты были редкостью. Хотя навыки избегать конфликтов и объединяться для решения общих задач на охоте, оказались весьма кстати. Потому что в результате всех этих изменений все остальные австралопитеки исчезли и в саваннах остались почти что одни хабилисы, широко применяющие орудия труда. «Почти», потому что одновременно с ними существовали австралопитеки гари (не наши предки), которые делали тоже самое! То есть стремление к изготовлению орудий труда было весьма популярным, и, вероятно, австралопитеки гари просто заимствовали этот навык, а может изобрели его самостоятельно.

Современные ученые не видят качественной разницы между строением мозга и способностями человека и высших животных. Различия скорее количественные. Другими словами в целом мозг у нас просто больше, чем у шимпанзе, и разные его части также увеличены в разных пропорциях, что и определяет способности каждого вида. Это такая же особенность, как хвост павлина, рога оленя или копыта лошади. В то прекрасное время, когда антропологами фиксируются качественные изменения в поведении хабилисов, их мозг вырос до 800 грамм, и они преодолели, так называемый «мозговой рубикон» – минимум для человекообразных обезьян, необходимый для начала освоения сложной орудийной деятельности и коммуникации. В принципе, общаться простыми сигналами на языке жестов может и шимпанзе или лошадь, а вот понимать абстракции, временные понятия и составлять сложные прогнозы при меньшем объеме мозга несколько затруднительно. Впрочем, для некоторых и при большем, но это статистика. С другой стороны, гориллы, шимпанзе и орангутанги имеют мозгов даже меньше австралопитеков, но при этом прекрасно и разнообразно общаются, а некоторые, обученные человеком, знают по два-три языка жестов или символов, делают несложные орудия труда и охоты. Шимпанзе даже совершают нечто напоминающее религиозные действия, и понимают абстракции и причинно-следственные связи на уровне 2-5-летних детей. При этом у обезьян есть явные отличия от поведения человека, причем отличия эти на биологическом уровне:

– несмотря на существование эмпатии, к особям не из своей стаи, обезьяны не демонстрируют альтруистического поведения;

– в отличие от обезьян, ребенок человека способен сосредотачивать и удерживать внимание на предмете или действии гораздо более длительное время;

– орудиями обезьяны пользуются эмоционально, и обычно не особенно сосредотачиваясь на цели, хотя могут палочками выковыривать термитов или проткнуть копьем поросенка.

Похоже это заслуга развитой теменной доли мозга, развившейся еще у австралопитеков.

Возможность строить более крупный мозг обеспечивали белки и жиры, получаемые от падали и жертв охоты. Важную роль сыграло уменьшение зубов и челюстей. Этому способствовало питание мясом, которое имеет гораздо меньше клетчатки, чем растительная пища, зато больше питательных веществ. Хабилисы могли бы отрастить клыки, но оказалось, что гораздо проще и быстрее научиться использовать инструменты для резания мяса, что не требует наличия большого челюстного аппарата. А большие зубы и челюсти – это тяжелые кости, сильно отнимающие ресурс от развития мозга. Необходимость в увеличении мозга оказалась выше: новые виды деятельности, новое окружение, опасности, растения, животные, встречи с другими группами охотников, необходимость общения с ними, а значит узнавание нового, в том числе новых характеров и т. д. и т. п. Было необходимо приспособление к быстро меняющимся условиям и функционированию в очень динамичной среде. Умение учиться и выстраивать социальные отношения стало важным биологическим преимуществом.

Надо сказать, что олдувайская или галечная культура только выглядит примитивно: кривоватые камни, грубые края. Но даже современному человеку, чтобы научиться делать такие орудия, придется потратить несколько часов упорных занятий, и то не у всех выходит. А ведь у нас уже развита трудовая кисть и мелкая моторика, чего не было у хабилисов. В этом занятии необходимо терпение, концентрация внимания, упорство, некоторое планирование, знание нюансов и т. д.

Но все же, в сравнении с более поздней, продвинутой техникой, олдувайская культура была очень простой, и вполне удовлетворяла непритязательные запросы хабилисов: никаких излишеств, только прагматический подход – был бы режущий край, а лежит ли он удобно в руке, насколько симметрично и качественно орудие – не так важно. После «олдувайского прорыва» наступил долговременный ступор почти на миллион лет! Питание сырым мясом исчерпало возможности по наращиванию мозга, да и относительно стабильные условия окружающей среды не создавали необходимости для дальнейшего улучшения орудий. Они не ценились, их часто делали на месте и тут же бросали после использования. Мелкая моторика, а вместе с ней и воображение работали крайне плохо. Контакты между группами были слабыми: поохотились и разошлись, а значит глубже узнавать мир других людей нет необходимости. Да и слабо развитый мозг реагировал в основном, на биологические потребности. Речь, разумеется, также была прагматичной, то есть без многозначительности, отвлеченных понятий и ассоциаций, которые будят фантазию. Это был творческий тупик, с опорой на «вековые традиции». То есть старшие просто долго и упорно показывали младшим, как нужно бить, чтобы получить острый край камня и все. Таким образом, принцип Даннига-Крюгера работал в полную силу.

Однако, несмотря на усилия экоактивистов, наверняка призывавших прекратить разбивать камни и остановить глобальное осушение Африки, изменения климата упорно продолжали происходить. Появившаяся сезонность климата привела к серьезному увеличению площади саванн и пустынь, похожих на современный африканский ландшафт. И место медлительных влажнолюбивых гигантов окончательно заняли легкие и подвижные обитатели степей Евразии – газели и антилопы. А поскольку ниши стали все более четко разделяться, то возникло две стратегии расселения. История австралопитеков и хабилисов повторилась, как будет повторяться на протяжении истории еще множество раз.