Яна Демидович - Перекати-Поля

– Прости, мам! Прости!..

Женщина с фотографии молча улыбалась ей. Тоненькая, кудрявая. В свадебном платье.

В глазах у Оли защипало. Сглотнув, она изо всех сил прижала рамку с фото к себе. Скрючилась, как от боли. Зажмурилась.

Когда-то давно она плавала в такой родной, безопасной, красноватой темноте. И знать не знала того хищного страха, что ныне ходил за ней, будто охотничий пёс. Не ведала никаких фобий, хранимая в тёплой утробе…

И как же порой хочется обратно…

«Но нельзя».

Оля открыла глаза. Сморгнула слёзы, чтобы зрение снова стало чётким. Аккуратно поставила на прежнее место фото мамы. Мамы, что никогда не гладила её по волосам и не пела на ночь колыбельные. Мамы, что умерла, давая жизнь ей, – той, что родилась преждевременно. Чуть не погибла тоже…

И теперь боялась почти всех и всего.

Оля переоделась в домашнее. Села за стол, который вскоре будет погребён под учебниками, и достала дневник. План, что вчера был написан в нём на сегодня, был практически выполнен. Конечно, если не считать фиаско с зомби-пробежкой.

Старательно отметив галочкой всё то, что выполнила, Оля посмотрела на последние пункты, кивнула и стала добивать план: глянула в Интернете обучающий ролик про спасение человека при остановке сердца, прочитала новый пост от «Параноика» – матёрого выживальщика, который учил, как выжить в условиях дикого леса…

А потом залезла в соцсети. Но не просто так.

Выбирая страничку за страничкой, Оля ставила лайки всем свежим постам одноклассников: фотографиям с Чёрного моря, картинкам с дурацкими шутками, репостам с чужих страниц… Нехитрые вроде бы действия. Но именно в них, в их систематичности, заключались особая хитрость и расчёт.

Нахмурив лоб, Оля ставила и ставила лайки. Потому что люди любят лайки. А подростки – в особенности. Чем чаще ты обращаешь на них внимание, чем больше клеймишь их посты «сердечками» – тем лучше они относятся к тебе. Тем больше благоволят. Тем охотнее помогут в будущем. Так рассуждала Оля, очень не любившая конфликты. Сероглазая Оля – нейтралитет, что хотела выжить.

На одной странице Оля помедлила перед тем, как поставить лайк. Но затем всё-таки отметила последнюю фотографию.

Тут же пиликнуло сообщение.

«Так. Без паники. Только без паники».

Холодея, Оля зашла в сообщения и, не выдержав, чертыхнулась.

Инесса Фантеева была уже в сети.

«Привет. Как твои дела?»

Вот так всегда. Никогда ни единого смайлика – ни эмодзи, ни хотя бы простой скобки. Никогда по тексту не узнаешь, в каком настроении Инфанта. Ни-ког-да.

Покусав губы, Оля всё же стала набирать ответ. Разумеется, когда тебе приходит сообщение, а ты сейчас не хочешь отвечать – можно сбежать в оффлайн…

Но Инфанте лучше отвечать сразу. Немедля.

Отписавшись, что всё ок, Оля добавила вежливый ответный вопрос и принялась ждать, когда ей ответят.

Инфанта набирала не спеша. За три минуты, что показались вечностью, Оля, дёргая себя за прядь у виска, успела лишиться пары волосков.

А ещё – вспомнить, как в прошлом году Инфанта и компания после уроков остригли Ритку Макарову в туалете.

В чём она тогда провинилась, Оля не знала. В тот день зарёванная Ритка долго не шла домой, пока краснота не спала с лица, а родичам наврала, что остригла косу в парикмахерской. Типа сама хотела, карманные деньги потратила. Всё это Оля узнала позднее, подслушав кое-кого в столовке.

Чуть не подавившись от ужаса, Оля твёрдо решила: с ней так, ежели что, не поступят. И, через неделю поговорив с папой, после выходных пришла в школу уже с короткой стрижкой.

И получила от Инфанты первую в жизни похвалу.

«А тебе так больше идёт», – прохладным голоском пропела главная девочка класса, впервые улыбнувшись Оле.

Та улыбнулась в ответ.

Но улыбка скрывала крепко сжатые зубы.

«У меня всё хорошо, спасибо. Была в Испании, смотрела бой быков. Скоро выложу фото с тореадором. Готовлюсь к школе. Кстати, точно знаю, что к нам в класс придёт новенькая».

Прочитав, Оля выдохнула. Но тут пришла дописка:

«Я придумала кое-что. Ты будешь участвовать».

Не вопрос, а утверждение. И вариантов других нет. Участвуешь – и всё.

Гнев поднялся в Оле огненной волной. Хотелось отшвырнуть телефон, впечатать его в стенку… Но, переборов себя, Оля всё же решилась на уточняющий вопрос, даже набрала – однако, отправить не успела.

Инфанта уже виртуально помахала ручкой:

«Ну пока. Скоро увидимся».

И вышла в оффлайн.

– Господи… – пробормотала Оля, снова берясь за несчастную прядь. – Что ещё придумала эта Принцесса крыс?..

Школа давно стала Крысятником. И, чтобы выжить в ней, приходилось притворяться крысой.

Оля всё думала об Инфанте и её закидонах, когда в прихожей раздалось топанье. А затем – голос:

– Доча Ольча, ты где? Выходи!

Забыв про грядущие неприятности, Оля стремглав понеслась встречать папу. Круглолицый, в помятом деловом костюме, он, добродушно посмеиваясь, потрепал дочь по волосам и вручил ей бумажный пакет:

– Купил вкусняшек. Распакуешь, пока переодеваюсь?

– Без проблем, пап!

Оля унеслась на кухню и стала распихивать еду по полкам холодильника. Вскоре пришёл папа в домашней одёжке, которая пахла ванилью и выпечкой. Пропал резкий и какой-то чужой запах дорогого парфюма, неизменно сопровождавший его на работе. Папа стал собой, настоящим – нацепил цветастый фартук, оттеснил Олю и взялся готовить ужин.

Сидя на стуле, Оля с удовольствием наблюдала за отцом. Готовил он изумительно и мог из самых простых продуктов соорудить потрясное блюдо. А уж если брал что-нибудь изысканное, как всегда в пятницу, – то ужин превращался в нереальный банкет. Язык откусить можно, как вкусно!

– Тэкс, держи помидорчик на закуску…

Папа выложил на Олину тарелку здоровенный томат, фаршированный моцареллой и грибами. Красиво присыпал сверху зеленью и в качестве последнего штриха добавил рядом каплю самодельного, кисло-сладкого соуса.

Оля накинулась на помидор с жадностью волка. Уничтожила его в три укуса и вновь стала наблюдать за отцом.

Папа самозабвенно творил, и от этого даже морщины на его лице становились меньше, как-то незаметно разглаживались: мешал в миске сырые желтки, делая домашний майонез; сыпал шафрана в кастрюльку с пастой; ломая, готовил к растопке шоколад… Казалось, у него не две руки, а куда больше. Словно папа – не папа, а какое-то индийское божество. Шива, а не папа!

Оля знала, что он с детства хотел стать поваром, но не сложилась судьба. Сейчас отец трудился в банке, нередко задерживался допоздна, брал работу на дом… и порой сидел за компьютером даже в выходные. Денег в семье хватало, но Оля часто видела папу усталым и мрачным. Хоть он и старался как можно скорее улыбнуться ей, сделать вид, что всё хорошо.