Натали Синегорская - Арход. Жезл Ктора

Поэтому я постаралась избежать разноцветного ливня и обогнула клоунов по широкой дуге. Впереди было еще много интересного. Вспыхивали букеты фейерверков. Одуряющее пахло цветами курившимися повсду благовониями. Ливрейные лакеи разносили напитки и сладости. Все говорило о грандиозности мероприятия.

Я взяла с одного из подсунутых мне подносов маленькое пирожное и бокал с соком. До чего же вкусно! Студенческая жизнь не баловала сладостями. Поэтому я прихватила с собой несколько конфет в шуршащих обертках, сунув их в карман.

В толпе я заметила соседей-гномов и помахала им рукой. Те тоже заметили меня, но на приветствие не ответили. Странно. Обычно гномы более дружелюбны.

Кажется, здесь собралась вся знать столицы. Все нарядные, улыбающиеся. Вон мэр города с супругой, а вон – декан факультета артефактной магии, господин Бигвол.

Ба, да тут множество институтских преподавателей!

Я попыталась протолкаться к ним, чтобы перекинуться парой слов с госпожой Варитой, нашей кураторшей, молодой симпатичной блондинкой, с которой у меня неплохие отношения. Увы, не получилось. А жаль. Мне очень хотелось спросить Вариту, что за артефакт в виде яркого красного цветка был у нее на платье. С ходу не удалось определить его назначение, хотя обычно по одному взгляду я могу сказать, для чего артефакт предназначается, как долго служит владельцу и даже когда примерно изготовлен. И, конечно, на раз узнаю сделанные моими родителями.

Никто до конца не верит в мои способности, но я действительно опознаю и классифицирую большинство артефактов. Такой талант либо дается с рождения, либо приобретается путем долгих и упорных тренировок. Для меня же все началось как детская игра. Обычная забава, в которую мы с мамой играли практически ежедневно – за исключением дней, когда она уезжала по делам. Мама показывала артефакт, а я пыталась определить область его деятельности. Так как магических предметов в доме водилось множество, и количество их стараниями родителей неуклонно возрастало, то играли мы долго и с упоением. Иногда мама подсовывала предметы, показанные раньше, тренируя также и мою память. А порой предлагала для опознания и вовсе немагические вещички, и тут я по-настоящему терялась. Долго смотрела, не в силах понять – то ли магией здесь и не пахнет, то ли я ее не вижу. В конце концов, количество перешло в качество, и теперь в умении определить артефакты для меня не было ничего запредельного.

Вот и сейчас наметанным глазом выделяла их из общей массы.

Знатная публика не могла выйти на публичное мероприятие, не нацепив весь свой магический арсенал, успешно замаскированный под драгоценности, пояски, шарфики и прочие аксессуары. Пошлость и тщеславие – вот как я называла подобные демонстрации. Смотреть на парад нелепостей было и смешно, и в то же время грустно, но я привыкла. И уже не очень удивилась, когда заметила на одной даме взаимоисключающие артефакты – приворотное колье и браслет одиночества. Самое смешное, что внешне они вполне гармонировали, на магическом же плане просто вопили о несочетаемости. Видимо, колдун-изготовитель был большим шутником. Дама, кажется, понятия не имела о свойствах своих висюлек, и я несколько минут наслаждалась, наблюдая за очередным кавалером, сперва выказывающим даме самые недвусмысленные знаки внимания, а затем внезапно испаряющимся.

Милые девушки! Послушайте добрый совет. Одно украшение за один раз – наилучший выбор. Нелишне будет также проверить его на предмет скрытой магии. Иначе вы рискуете нажить очень большие неприятности.

Лично я предпочитала не носить с собой ни одного артефакта. Все безделушки, что у меня имелись, я хранила в небольшой шкатулке в гостинице, да и среди них, если честно, не найдется ничего стоящего. Как говорила мама, твой артефакт отыщет тебя сам.

Вот только тот, что был мне до зарезу нужен, никак не желал отыскиваться. Да и знала я о нем до обидного мало. И очень надеялась, что оплата последнего заказа вместе с предыдущими накоплениями позволит купить редкую книгу, где говорится об артефакте, который я разыскиваю уже не первый год.

Толпа все прибывала. Боясь, что мне не достанется даже самой отдаленной и покосившейся беседки, я поспешила на поиски пристанища.

Впрочем, беседка нашлась без труда, маленькая, одноместная, с небольшим столиком, только-только бокал с напитком поставить да блюдце с закуской рядом примостить. Для пергамента с чернильницей места вполне хватило. Сцена располагалась далековато, но хоть никакие кусты ее не загораживали. На двух столбах, обозначающих вход в беседку, прикреплены усилители звука, магические артефакты в виде плоских тарелок, замаскированных блестящей мишурой. Такие усилители нацепляли во время концертов в самых разных уголках сада, чтобы одинаково громко было слышно всем. То, что не всем видно, никого не волновало.

– Веселого вам денька, – прогнусавил сбоку грустный голос.

Я обернулась. Голос принадлежал худому пареньку унылого вида. В руке парень держал пачку листовок. Ну, ясно, рекламщик.

– Возьмите, – гундосый протянул мне один листок. – Это изменит вашу жизнь.

– Мою жизнь ничто не изменит, – твердо всказала я.

А вот это я сказала зря. Никогда нельзя категорично заявлять, мол, я четко знаю, что произойдет со мной в ближайшие сутки. И дальнейшие события очень хорошо это продемонстрировали.

– Все равно возьмите, – ныл парень.

Вот же настырный. Возьму, только чтобы ты заткнулся и ушел. Их нарочно, что ли, с такими противными голосами набирают?

Я даже не стала читать листовку, просто кинула ее на пол беседки. Опять какой-нибудь лекарь изобрел препарат, помогающий одновременно от блох и клещей, зубной боли, а также для похудания. Принимать три раза в день впрыскиванием в уши, горло и нос. Зубную боль вы перестанете замечать из-за зуда в ушах, жжение в горле уменьшит аппетит, а блохи и клещи вследствие невозможной вони разбегутся сами.

– Эй, Юсти!

Я оглянулась на голос и заметила пробирающуюся к беседке троицу моих однокурсников. Впереди быстро и уверенно двигалась Сероль – невысокая девушка с длинной тускло-медной косой, из которой вечно выбивались непослушные пряди, придававшие их обладательнице несколько растрепанный вид. Она придерживала подол пышного зеленого платья и, кажется, страдала из-за необходимости носить эдакую хламиду. На занятия она, беря пример с простолюдинок из бедных кварталов, предпочитала носить платья длиной выше щиколотки, что даже в стенах вполне демократической альма матер считалось чуть ли не кощунством. Великосветские «хламиды» сковывали порывистость движений Сероли, за что были подвергнуты ею остракизму. На концерт же в королевском саду в коротких платьях едва ли пустили бы, и девушка вынуждена была смириться.