Анатолий Давыдчик - Детство

– Я просто, я хотел, – начинаю лепетать я что-то в своё оправдание.

– Никогда, слышишь, внук, никогда, никому не обьясняй зачем ты что-то делаешь, тем более не смей оправдываться. – раздаётся позади меня тихий, уверенный голос бабушки.

– Так вы знали, вы все знали… – шепчу я, и мне становится обидно от того, что я ещё по сути маленький, и многое не могу. Бабушка присаживается рядом.

– Я горжусь тобой, ты молодец. – ошарашивает она меня. В голове каша, как так, я приготовился к самому суровому наказанию, а тут… Мне всегда импонировало то, что бабушка и дедушка всегда воспринимали меня всерьёз и обращались, как с равноправным взрослым; на все мои «почему» всегда находилось время и ни разу я не слышал привычное как от матери «тебе рано» или «уйди не мешай». Вот и сейчас бабушка, улыбаясь смотрела то на меня, то на деда.

– Если ты, Толя, решил что-то, то делай, это твоё право, но сначала нужно взвесить и решить, так ли это. – по своей учительской манере продолжает бабушка. – Помни, что рядом есть мы, мама, и как это может отразиться на нас.

Многое я, конечно, недопонимал, но впитывал, как губка, чтобы потом, спустя время, ещё раз пропустить через себя.

– Бабушка, – наконец решаюсь я задать главный вопрос последнего времени, – а почему мама говорит, что я ей всю жизнь сломал?

Бабушка вздыхает и, подбирая слова, решает все же ответить:

– Это она сама сломала, но люди всегда ищут кого-то, на кого можно свалить. Поэтому, Толик, всегда ищи причину неудач в себе. К примеру, вот ты на велике ехал и упал, поцарапал ногу, кто виноват?

– Велик, то есть цепь, она слетела. – уверенно говорю я.

– Так, – улыбается бабушка, – а почему она слетела?

– Так я натянуть забыл…

– Ну, и кто виноват?

Бабушкин вопрос ставит всё на свои места: оказывается, всё проще, чем кажется и я уже не вспоминаю то, что случилось, и начинаю сыпать вопросами. А по вопросу о сломанной жизни я уже потом нашёл ответ. Все дети сельской местности старались учиться как можно лучше, чтобы потом поступить хоть куда-то, но в городе, остаться там навсегда и забыть деревню как страшный сон; многие родители того времени помнили ещё советское крепостное право, когда паспорта хранились в сельсоветах и без справки оного даже в райцентр выехать было проблематично. Вот поэтому и бухала деревня, корчилась в муках, и как бы не идеализировали то время, было всякое… Все мои тётки и дядьки разъехались по городам, кто-то лучше устроился, кто-то хуже, но а моя мама была для всех неудачницей, а таких у нас во все времена любят, тем более баба приехала «с прицепом», то бишь со мной. И, когда я был рядом, я словно напоминал об её ошибках, и от этого… А тогда я был счастлив, рядом были бабушка и дедушка, и беззаботное детство.

Ба-бах!!! На огороде раздался грохот выстрела.

– Иван! Ты опять за своё? – нарочито строго спрашивает бабушка.

– Да, Пинигин за закуской в огород полез, хотя надо в медпункт зайти, узнать. – флегматично отвечает дед.

Дело в том, что высокий палисадник дед по просьбе бабушки делать не стал, дабы не портить вид из её окна, но проблему деревенских алкашей, ныряющих за закуской, решил просто и по военному. Была взята доска, на ней установлена трубка под патрон, жгут, собачка по типу самострела, электрод, заточенный, и нитка, натянутая вдоль грядок, и… Вскоре делегации в медпункт стали напрягать местную фельдшерицу и не только. Вот и сейчас дедушка усмехаясь продолжил.

– Не, пинижёнок дурак ей богу: раз в месяц лезет, так соли не напасешься. Родная, может дробью зарядить?

– На всех свинца не хватит, – вздыхает бабушка и добавляет, – а жаль…

Утром я первым делом решил все же посмотреть поближе дедовское изобретение, пройдя уже вдоль ослабленной нитки, я нашёл первую, ту, что сработала, и, быстро сообразив, где остальные, без труда нашёл и их. Сидя на корточках в тени от сарая, я разглядывал одну из конструкций, простота и таящаяся в ней сила завораживала, я оттягивал электрод, но, не зная как зафиксировать, плавно ставил на место, мне безумно хотелось быть таким же, как мой дед – смелым, умным и, да просто хотелось и все.

– Ген, огурцов к обеду сорви, – слышу я голос матери…

«Огурцов, каких огурцов, тут вот оно че, а она, огурцов ей подавай», – думалось мне. Наконец-то я решился, встав над конструкцией так чтобы она была между ног, я оттянул на сколько можно электрод. Грохот выстрела оглушил, в клубах дыма, так как дедушка для своих приблуд щедро использовал дымный порох, я испытывал гордость, я смог, я молодец. Отчим, сидел возле грядки, сжимая руками ногу, и с ненавистью смотрел на меня.

– Больно, дядя Гена? – спросил я, но скорее с интересом иследователя.

– Пошёл вон! – прошипел тот. Я интуитивно знал, что придёт время и он отыграется на мне за всё, но уже тогда понимал, что как бы не было, на поклон не пойду…

– Ничего, – по-детски уверенно говорю я, – до свадьбы заживёт.

На крыльце хохочет дедушка.

– Внук, иди сюда, – зовёт он, – никого не убил?

– Не, не успел. -мотаю я головой.

– Пошли, сегодня брат твой приедет… – напоминает он мне. Значит будет весело, мой двоюродный брат Юрка – это сила, поэтому карбид, что я свистнул в кочегарке, будет в тему.

Детство

Но чем отличается детство от той же самой прыщавой юности, так это умением не заморачиваться долго на какой-нибудь проблеме; так вот и сейчас мы с Юриком остановились возле мотоцикла «Минск», неосторожно прислоненного к забору. Мотоциклом «козла» (в широком смысле этого слова) назвать было трудно, но он ездил, а это и есть главное. Отчим купил эту кучу металлолома аж за четвертной (при зарплате сто десять) и приволок его на «официанте» домой. Мать его радости не оценила и, как итог, отчима отлучили от стола, тела и других приятностей, короче неделю отчим жил по месту работы, пока дед не рявкнул на мать и та всеже привела похудевшего, но довольного отчима домой. Неделю, вечерами, чудо техники перебиралось и наконец-то завелось. На первый выезд вышли посмотреть все и, под напутствие матери «чтоб ты убился, скотина», отчим наконец-то стал мотовладельцем. И вот теперь мы с Юркой стояли возле этого чуда и…

– Давай прокатимся? – предлагает Юрец. Никаких мыслей о последствиях не было, честное слово, просто было одно но…

– Ноги до земли не достают, – вздыхаю я.

– Давай с лавочки, я толкану. – возбужденно шепчет Юрка.

– Давай. – соглашаюсь я, и мы с трудом катим мотоцикл к скамейке. Отчим часто катал меня, поэтому на все свои «почему» я знал ответы, то есть: сцепление, газ, скорость я знал. К примеру, примотанная проволокой Г-образная фигня с болтом – это вниз – первая, остальное – вверх. Ну вот и скамейка. Как заправский мотогонщик, качаю мотик, в баке булькнуло.