Мария Шипилова - Янтарный песок

Загородный дом господина Шкеле понравился девушке. Двухэтажный коттедж напоминал домик из детской книжки с картинками. Сейчас, припорошенный снегом, он выглядел еще более празднично. На двери висел рождественский венок с шишками, а в гостиной горел камин. Несмотря на то, что мебель была старая, а обивка на диване и креслах давно выцвела, в коттедже царили тепло и уют. Аду проводили в комнатку на втором этаже. Девушке она показалась очень милой, несмотря на скудость обстановки. Может, виной такого радужного взгляда на мир была открытка в ее кармане. Кто знает?

Ада провела в гостях у Шкеле семь дней – неторопливых, спокойных, приятных. Господин Янсонс почти не нагружал ее работой, лишь иногда просил напечатать пару страничек. В остальное время девушка помогала Марии на кухне, так как профессор Шкеле был вдовец, госпожа Янсонс взяла на себя заботу об обедах и ужинах, читала, гуляла с Марисом. Пару раз они заходили в единственную открытую в праздничные дни кофейню и пили горячий шоколад. Молодой человек рассказывал девушке, как его коллеги на работе готовились к рождеству.

– Послушай, – перебила Мариса Ада. За время каникул они сблизились и перешли на «ты». – Ты, случайно, ничего не знаешь про господина Балодиса?

Марис удивился.

– А п-почему это тебя интересует?

– Так, читала в газете о банке, где ты работаешь, и в статье упоминалось его имя, – солгала Ада.

Несмотря на дружбу, ей почему-то не хотелось рассказывать молодому человеку, как она ездила с Альварсом Балодисом в спортивную школу, а в кармане ее пальто лежит открытка, подписанная его рукой.

– Он директор банка.

– Директор банка! – воскликнула Ада. Она догадывалась, что он руководитель, но какого-нибудь отдела, не больше. «Директор банка» для девушки звучало также как «президент страны».

– А… как он проводит праздник? Наверное, в кругу семьи.

– Не знаю. Г-господин Балодис редко нисходит до общения с к-коллективом. Мы в-в-видим его не часто. Но, насколько м-мне известно, у н-него нет семьи.

Ада сменила тему, ей не хотелось демонстрировать настойчивый интерес к Альварсу Балодису, тем более она выяснила все, что хотелось узнать: директор крупнейшего банка Латвии свободен!

Во время каникул Марис показал Аде свою коллекцию янтаря. Под стеклом на бархатной подкладке были разложены камни причудливой формы и удивительных расцветок – прозрачные, словно солнечные лучи, цвета осеннего листопада, медовые, вишневые, темно-коричневые… У Мариса даже был специальный станок, на котором он шлифовал найденный янтарь.

– У меня для тебя рождественский п-подарок, – сказал Марис. – Вот. Селал сам, из л-лучших камней.

С этими словами молодой человек передал Аде ангела из янтаря. Девушка с благодарностью приняла подарок.

В Риге началась оттепель, за городом же все было усыпано снегом. Из-под белых шапок кокетливо выглядывали сосновые ветки. На солнце снежинки блестели, как россыпи серебряных монет. Ада приходила в восторг от этих пейзажей, Марис же во время прогулок любовался не красотой природы, а девушкой. Ее роскошные волосы выбивались из-под шапки, щеки алели на холоде, глаза блестели. Он бы многое отдал, чтобы стать причиной этого блеска.

В один из дней Марис пригласил Аду сходить с ним на ферму его друзей Новиковых. Девушка согласилась.

– Только п-придется нести т-тяжелые сумки. Справишься?

– Справлюсь. Но зачем сумки? – удивилась Ада.

– Они живут не очень х-хорошо, – объяснил молодой человек. – Старик Новиков умер, оставив б-больную жену и т-троих детей. Мы, д-друзья и соседи, стараемся помочь им п-продуктами.

– А как же ферма?

– Это одно н-название. Когда-то это на самом деле б-была ферма, сейчас же покосившийся дом с л-лоскутом земли. Из животных – д-десяток куриц. Все пришло в упадок из-за б-болезни хозяев.

Ада была готова тащить любые сумки, ведь она так хорошо знала, что значит быть бедной. Может, ее бедность не так откровенно бросалась в глаза, но только потому, что у нее не было больных родителей, братьев и сестер. Бабушка получала пенсию, а свои маленькие доходы Ада могла тратить на себя, хотя предпочитала помогать пожилой женщине.

Ночью шел снег, а дорогу к ферме Новиковых не чистили. Проваливаясь в сугробы, впереди шагал Марис с тяжелой ношей, состоящей из пакетов с крупами, макаронами, консервами, кусками свинины и говядины. Ада несла овощи, свежий хлеб и сладости детям. Стараясь попасть в следы Мариса, она вспоминала, как бабушка отправляла ее в пансион. Она все время плакала, совала ей на прощание конфеты и сверток с горячими пирогами. Ада недоуменно сжимала в кулачках карамельки и только потом, уже на казенном месте, поняла, что не сможет вернуться домой и проливала горькие слезы. Девушка тряхнула головой, отгоняя мысли о прошлом. Нужно всеми силами стараться выстроить будущее, в котором не будет места нужде.

Когда показалась ферма, девушка ахнула. Марис нисколько не преувеличил. Перед ними стоял покосившийся дом с обвалившейся штукатуркой, облезшими рамами. Окна кое-где были забиты кусками фанеры. Весь двор занесло сугробами, и посреди него выделялась черная фигура. Она склонилась над деревянным стулом, на котором стоял таз и… стирала. На веревке, натянутой между столбами, дымилось белье.

– Анна! – окликнул Марис, когда они приблизились к поваленному забору.

Фигура в бесформенном тулупе разогнулась.

– Марис, – воскликнула она и поспешила навстречу гостю. Подойдя к молодому человеку, девушка остановилась в замешательстве. Руки ее были красными, от них валил пар. Тулуп спереди был весь вымочен.

– Стирать в такой м-мороз! Ты же н-насмерть простудишься, – сердился Марис.

Девушка смутилась.

– Ну, так в доме негде, да и не хочется разводить сырость, – оправдывалась она.

– Сейчас же в т-тепло, – скомандовал молодой человек. – Мы п-принесли кое-что.

В этот момент Анна с любопытством посмотрела на притаившуюся за спиной Мариса Аду.

– Это наша г-гостья, Ада Воронцова, – представил Марис. – А это Анна Новикова. Идемте в д-дом.

Анна все-таки осталась во дворе закончить стирку. Ада же с Марисом прошли внутрь. Девушка не замечала, что в доме темно, холодно и пахнет кислой капустой, все внимание ее было поглощено Марисом. В этих стенах он, казалось, стал другим человеком – уверенным в себе, собранным, авторитетным.

Как только они вошли, к Марису с радостным воплем бросились двое мальчишек и повисли у него на шее.

– Где мать? – спросил Марис, отцепляясь от мальчишек, суя им в руки пакеты с продуктами.

– В комнате, – бросил один из них, выкладывая содержимое пакета на стол.

– Кто здесь? – послышался вялый голос.

– Это Марис Шкеле!