Геннадий Гаврилов - Письма странника. Спаси себя сам

С благодарностью принял я от Натальи Дмитриевны машинописный сборник ее стихов под названием «Капли» – капли ее души, пронизанные светом и устремлением к горним высотам духа. Несколько раз я бывал у нее в гостях в небольшой, но уютной квартире. Тщательно и последовательно она отслеживала и собирала все публикации, которые появлялись в нашей стране или за рубежом о деятельности Рерихов или в связи с ними.

После чашечки хорошо заваренного индийского чая с песочным печеньем, за овальным столом под абажуром я с удовольствием разглядывал имеющиеся в ее архиве аккуратно подклеенные статьи из журналов и газет о жизни Рерихов, и особенно – присланные Зинаидой Григорьевной Фосдик [4] Фосдик З. Г. – ближайшая сотрудница Е.И. и Н.К. Рерихов, исполнительный директор Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке. альбомы с прекрасными репродукциями и слайдами с картин Рерихов. Особенно созвучными моей душе были картины Святослава Рериха: «Добрый самарянин», «Я иду одиноко», «Отшельник», «Вечный зов», «Слова Учителя», «Воззри человечество», «Пиета» и «Возлюби ближнего».

Вообще, вся комната Натальи Дмитриевны была пронизана ароматами Индии и Гималаев.

Но после нескольких наших встреч, к моему глубокому огорчению, она дала мне понять, что не может принимать в своем доме человека, который поддерживает отношения с неуважаемым ею господином Дмитриевым. Наталье Дмитриевне не нравилось, что помимо Живой Этики соратники Дмитриева серьезно изучали труды Георгия Гурджиева и с увлечением занимались тантризмом.

В группу Алексея Дмитриева входили хорошо знающие свое дело люди. Были среди них педагог-математик, интересующийся философией, микробиолог-генетик, геолог-кристаллограф, ядерный физик-теоретик, закончивший консерваторию и интересующийся филологией и лингвистикой, электронщик, экономист и археолог.

Алексей Николаевич познакомил меня с интересной семьей Ключниковых, проживающих в Новосибирске, глава которой, Юрий Михайлович [5] В 1989 г. в Новосибирске вышла составленная Ю. М. Ключниковым книга «Н.К. Рерих. Стихотворения. Проза». , был журналистом и поэтом, супруга – художником, а сын, Сергей Юрьевич, рассматривал материалы Живой Этики с точки зрения психологии, которой он серьезно увлекался.

С легкой руки Натальи Дмитриевны я познакомился с прекрасным и интересным человеком – руководителем камерного хора Николаем Качановым. Вскоре его гостеприимная квартира на какое-то время стала местом моих встреч с творческой молодежью, ищущей духовного обновления – композиторами, поэтами, певцами и музыкантами. Конечно же, некоторые из них после нескольких задушевных бесед дальше шли своим путем, но были и те, с которыми мои отношения продолжались и укреплялись, переходя затем во взаимное сотрудничество. Так в мою жизнь надолго вошли солисты Новосибирского камерного хора Наталья Анатольевна Егорова, Лилия Леонидовна Королева и Игорь Петрович Гельман, а также начинающий композитор, студент консерватории Борис Лисицын.

«Конечно, в Академгородке образовались свои методы работы, – писал Павел Федорович, – сформировалась своя группа довольно разнородных людей, еще недостаточно тесно спаянных между собой. Им нужно еще решить немало своих внутренних проблем сотрудничества. Если в Новосибирске, при том же Доме ученых или иным образом, сформируется группа серьезных исследователей, доказавших готовность работать над тематикой Рерихов, то и контакты с Академгородком наладятся легко. Вы правы в том, что новые знакомства должны налаживаться естественно, обычно карма подготавливает их, так что с этим торопиться не следует… Не сетуйте на меня, дорогой Геннадий Владимирович, за перерывы в переписке. Подчас меня очень «заедает» со временем, сейчас даже вынужден был отложить в сторону «Духовную биографию», хотя и считаю, что это для меня главная работа. Было бы хорошо и вам заняться этим, в дальнейшем можно бы было проделанную работу объединить» (август 1977).

Наполненный впечатлениями от путешествия по Алтаю, пораженный его красотами, с одной стороны, и нищенским существованием алтайцев, с другой, я изложил эти впечатления более-менее упорядоченно на бумаге в виде небольшого рассказа, которому дал самое простенькое и незатейливое название – «Алтайские зарисовки», не придавая им особого значения, но, тем не менее, желая услышать мнение о них от дорогого мне человека.

Оставшись без матери и отца, которые умерли в период моего пребывания в зоне, я воспринимал теперь Павла Федоровича не только как своего наставника, но и как самого близкого и родного мне человека. И попутный ветер, дующий с духовных высот Козэ-Ууэмыйза, для меня был в то время очень и очень кстати.

«Сердечное вам спасибо за слайды и за письмо, – писал Павел Федорович. – Ваше описание путешествия по Алтаю – готовый очерк. Читали его с Галиной Васильевной с истинным удовольствием. Образно, красочно и информативно. По существу никакой редакторской правки не требует, но, по существу же, вряд ли кто из редакторов без правки пропустит. Контрасты испугают своей реалистичностью…

Я почти месяц был в Ленинграде и в Москве. Закончил проверку верстки сборника «Н. Рерих. Жизнь и творчество»…

Как и всегда, у С.Н. очень много работы. Много и разных трудностей…» (сентябрь 1977).

В октябре 1977 года я перешел работать в Региональный научно-исследовательский гидрометинститут в отдел вычислительного центра. Здесь я познакомился с Олегом Ивановичем Лысковым, который затем также стал последователем Учения Живой Этики.

В это же время, поощренный Павлом Федоровичем, я стал наращивать свой литературный опыт на маленьких рассказах, фельетонах и стишках, которые, конечно же, предназначались, в основном, сотрудникам отделов, собравшимся в обеденный перерыв у того или иного «круглого» пульта с несколькими стульями.