Евгений Луковцев - Вдоль берега Стикса

– Мой жизненный принцип – кусайся до последнего. И пока он меня ещё ни разу не подводил, а я немного постарше тебя. К тому же, есть одна шальная мыслишка. Теперь, когда крыса вышла из игры и кое у кого спутались все карты, я чувствую, как у меня чешется между рогов.

Алька осмотрел лысый лошадиный череп попутчика.

– У тебя нет рогов.

– Вырастут. Ещё как вырастут. Раз чешутся, значит всё.

– И как это поможет нам выбраться?

– Уже помогло! – Азраил остановился и стал когтями ощупывать-остукивать монолитную стену. – Да, вот мы и пришли!

С трудом подтащив к себе цепи, дьявол отступил от стены, насколько позволяли габариты норы, и резко ударил ногой. Стена дрогнула, но устояла. Ударил ещё раз, по камню пошли сколы и трещины. Азраил оттолкнулся и навалился плечом, всей массой, вызвав новый обвал.

Проход вёл в небольшой зал естественного происхождения, неправильной формы. По углам валялся какой-то мусор, белели голые кости. Возможно, здесь располагалась старая крысиная кладовая. На вид тут не было ничего примечательного, но Азраил даже напевал что-то под нос от радости.

– А вот и источник!

– Где? Тут пусто.

– Ну вот же! Неужели не видишь?

И тут Алька увидел. На полу в самом дальнем углу лёгкая дрожь пробежала по поверхности… Чего? Пол был ровный, чуть влажный, как в любой пещере. Но дрожь прошла снова. На этот раз Алька был уверен, водяные круги разбежались прямо в воздухе, на расстоянии по меньшей мере в ладонь от пола.

– Что это значит, Азраил?

– Это Стикс. Это значит, что мы всё-таки нашли его, и у богов снова ничего не вышло на мой счёт.

– Ты опять говоришь загадками. У каких богов и почему во множественном числе? И что у них к тебе за счёт?

– Ныряй вслед за мной. Если не струсишь, я расскажу тебе. И про Стикс, и про множество богов. И про самого несчастного из них, единственного бога, который действительно заслуживает уважения.

С этими словами Азраил, едва волоча за собой неподъёмные цепи, ступил в невидимую лужу. Провалился в камень сразу по колено, по всей пещере побежали волны. Сделал шаг, но не упёрся в стену, а стал растворяться в ней, словно камень был лишь декорацией, видением, за которым находилось совершенно другое пространство.

– Ну? Ты идёшь? – искушающе подмигнул дьявол и погрузился по шею.

Алька пошёл.

Ботинок был правый, тот самый, его ботинок.

– Где ты его взял?

– В норе подобрал, разумеется, где же ещё?

– А сразу почему не отдал?

– Ты бы начал обуваться прямо там, в темноте и дыму. А нам надо было торопиться.

– Зато тогда я не выкинул бы левый ботинок! – взвизгнул Алька, ступни у которого распухли от ушибов и ссадин, к тому же замёрзли на холодном камне и очень болели.

Азраил неодобрительно поцокал языком.

– Ты что, бросил его?

– Ну да!

– А зачем?

– Да потому, что у меня не было правого, крокодильи твои мозги! Ходить в одном ботинке неудобно и глупо.

– А, ну да. Умнее разбить в кровь вторую ногу. Логика, просто блеск.

С этими словами дьявол вынул из котомки ещё один – левый! – ботинок и кинул под ноги Альки, рядом с правым.

– Одевайся и догоняй. И смотри под ноги, здесь хорошая обувь в большом дефиците.

– Ты… Ты!!! – от гнева подходящие слова не шли на ум, но Азраил уже отвернулся и пошёл по узкой тропе, обвивающей край скалы.

Некоторое время шли молча. Алька боролся со злостью и болью в ступнях, от которой злость накатывала всё больше. Потом горы наконец-то пошли под уклон, шагать стало легче, а молчать – тягостнее.

– Азраил!

– Что?

– Почему ты сказал, что без крыльев не мог бы справиться с штурмовиками? С крыльями что, легче? Или ты просто улетел бы?

– Куда бы я мог улететь в кандалах? Нет, имей я крылья, просто вызвал бы огненный дождь. А уцелевших потом перебил бы сам лично и с удовольствием.

– То есть, крылья добавили бы тебе сил?

– Не крылья. Полноценность. Гармония. Дьяволы очень гармоничны.

– Даааа? – протянул Алька, с прищуром разглядывая щербатый затылок.

– Да. Только попробуй пошутить на эту тему, узнаешь, что мы ещё и вспыльчивы.

Алька постарался хихикать молча, но был уверен, что Азраил его слышит.

– Вдоль Стикса разбросаны миллиарды миров, и гармоничность позволяет дьяволам не просто выживать, а неплохо себя чувствовать в большинстве из них. Есть миры, в которых мы почти неуязвимы. Но всё меняется, если дьявол ущербен. Поэтому в нашем обществе так часто за проступки применяют телесные наказания. По той же причине мы всегда стремимся первыми уничтожить любого, кто угрожает причинить физический вред.

– Но как может внешняя гармония придавать сил? На мой взгляд, это глупость.

– Глупость – это прийти из иного мира, но не знать, что такое Стикс.

– Ой, ну не начинай опять! – Алька скривился.

– Если погасить солнце на этом небе, гармония мира исчезнет? – невпопад ответил вопросом Азраил.

– Ну разумеется.

– А хватит ли тогда у этой земли сил плодоносить, хватит ли тепла сохранить жизнь?

– Н-не думаю. Вряд ли.

– А если у твоей скрипки вырвать струну и раздавить смычок, она будет играть так же, как прежде?

– Нет, – буркнул Алька, поняв аналогию.

– А если я оторву тебе правую руку и левую ногу, сил у тебя поубавится?

– Да всё уже, заканчивай, я понял!

– Ничего ты не понял. Дьявол – это не просто мясо и панцирь. Дьявол – это, между прочим, поток энергий, тонко настроенный на окружающий мир. Если дьяволу… к примеру… вырвать рог, – Азраил почесал бугристую лысину с обломанными костяными пеньками, – он не сможет настраиваться гармонично. Его музыка будет звучать, как твоя дребезжащая скрипка!

– Хей! Ты не слышал ещё, как звучит моя скрипка!

– Ещё как слышал. До того, как ты своей музыкой стал вызывать зубную боль у поселенцев, и они отобрали инструмент, я прислушивался по вечерам к твоим концертам.

– Правда? – Алька был неожиданно польщён. – Тебе понравилось?