Евгений Луковцев - Вдоль берега Стикса

Костёр развели самый обычный, наломав сухих деревьев на косогоре и не прибегая к способностям Азраила. Алька выступил категорически против любых действий, приводящих к членовредительству в целом и к самоистязанию в частности.

Азраил хмыкал, фыркал, но соглашался. Только комментарии не забывал отпускать, что капля крови, потраченная на добывание магического огня, обойдется ему легче, чем колка дров голыми руками. А самоистязание, мол, куда более привычная для людей практика, чем для дьяволов.

Алька снова повёлся на провокацию, начал спорить, за что немедленно выслушал краткий обзор широкого арсенала средств, применяемых людьми для причинения себе боли. Начал дьявол с атрибутов религии, вскользь прошёлся по веригам, практикам дервишей и скопцов, от ритуалов психопатического экзорцизма внезапно перешёл к косметологии и пирсингу. Когда речь зашла о сексуальных игрушках, Алька не выдержал и потребовал заткнуться.

– Но при всём при этом, именно наше умение извлекать пользу из аутотравм вы считаете злом и проявлением греха, – резюмировал Азраил.

В итоге никто никого не убедил, но костёр развели, как хотел Алька, по праву охотника. Да, на этот раз именно он отличился, сбив из пращи некрупное животное вроде зайца (уроки старого Якова всё-таки не пропали даром).

– А откуда ты так много знаешь про историю и обычаи людей? – поинтересовался Алька, вгрызаясь в обгорелый кусок мяса. – Существу вроде тебя непросто было бы жить среди нас, оставаясь незамеченным!

– Я бывал в сотнях людских миров, все они более или менее похожи друг на друга. В некоторых научились жить относительно мирно с другими видами, кое-где даже дьяволы не редкость. А в некоторых мирах я специально жил годами, прикрываясь магической маской. В общем, была возможность вас изучить.

– Что значит «людские миры»? Хочешь сказать, мы тоже спокойно ходим по этому твоему Стиксу, и даже заселили другие планеты?

– Не то, чтобы вы заселили. Вернее будет сказать – вами заселили. Ваш вид наиболее живуч и универсален, поэтому боги частенько используют его в своих экспериментах.

Алька не поверил.

– Ты шутишь?

– Отнюдь. Люди… Как бы точнее описать? Это такой шаблон разумного обитателя, используемый богами по умолчанию. Сотворить с нуля сбалансированную флору и фауну – это же огромный труд. Чуть где отвлёкся, и либо козы всю траву вытопчут, либо волки всех коз вырежут. Касательно разумной жизни задача ещё сложнее. Поэтому, если при создании нового мира богу некогда возиться или просто лень… короче, почти наверняка для заселения будет использован человек.

– И таких миров…

– Тысячи и тысячи, – подтвердил Азраил. – Иногда бог дорабатывает кое-что, даёт вам лишнюю пару рук, хвост или там крылья. Но не всегда. Миров полностью уникальных один на сотню. Так что, я думаю, ты удивишься, насколько чужое общество и его обычаи будут похожи на тот мир, из которого в Стикс погрузился ты сам.

Алька отрицательно покачал головой.

– Я совершенно не помню этого. Даже тот мир, который я некоторое время считал своим, на самом деле может оказаться мне чужим.

Азраил посмотрел на него с интересом.

– Так бывает. Стикс принимает в свои воды многих нуждающихся. Особенно, находящихся в отчаянной ситуации.

– Если и так, я ничего подобного не помню. Сам факт, что обитаемый мир не один во вселенной, для меня новость.

– А вот это странно. Увидеть и забыть Стикс… Для меня это сродни святотатству.

Алька оставалось лишь беспомощно развести руками.

– Единственное, что мне удалось вспомнить за последние годы, это женщина. Я встретил её в коридоре, полном других людей. Они сидели вдоль стен на скамейках, словно пациенты в больнице, а она шла навстречу. Она показалась мне очень грустной. И я даже остановился спросить: что случилось? Она не ответила, отвернулась, а я успел разглядеть её глаза…

– Жёлтые, как мёд? – хмыкнул дьявол.

– Да, откуда ты знаешь? И зрачки…

Азраил сам не ожидал, что угадает. Услышав ответ, он напрягся, сел, совершенно серьёзный.

– Вертикальные кошачьи зрачки?

– Да. Ты знаешь её?

– Что было дальше? – вместо ответа спросил дьявол. – Что ещё ты помнишь?

Но больше Алька не помнил почти ничего. Женщина вскочила и быстрым решительным шагом покинула помещение. Он стоял в нерешительности, убеждая себя, что дело в цветных контактных линзах, модной молодежной игрушке. Тогда почему она ушла, чего испугалась? И он всё-таки решился, побежал за ней и…

– И тут произошло нечто, швырнувшее тебя в Стикс, – закончил за него Азраил. – И лишившее тебя памяти.

– Возможно, так. Всё остальное, что я помню о себе, связано с миром чёрного неба, разрушенных домов и диких тварей. Там меня подобрал один старик. Дед Яков. Выходил, подлечил, кое-как научил выживать. Но однажды он промахнулся на охоте.

Алька закрыл глаза и снова увидел те три страшных раны на животе. Что-то большое, хищное располосовало Якову толстую кожаную дублёнку, позаимствованную всё в том же магазине, этажом выше их укреплённого сталью и бетоном обиталища.

Только начиная обживать подвал, Яков уже строил планы на будущее. Он хотел превратить в крепость весь супермаркет целиком. Стройматериалы в хозяйственном отделе быстро закончились, а таскать на себе новые было далеко и тяжело. Поэтому, всё обдумав, он ограничился только одним крылом подвала, но уж там всё сделал на совесть. Остальной подвал перекрыл менее надёжно, постепенно потаскивая кирпичи из соседних руин и скрепляя их в оконных проёмах слабым цементным раствором.

Дальше, на защиту от непрошенных гостей первого этажа с его большущими окнами-витринами, дед потратил почти год. А всё, что выше, так и осталось в почти свободном доступе для любого мародера или дикого зверя. Поэтому в свободное время Яков, а потом и Алька, обшаривали отдел за отделом в поисках полезностей для себя и ценностей на обмен, стаскивая в подвал самое нужное и припрятывая на месте потенциально пригодное. И в безопасности себя там не ощущали, всегда держа под рукой оружие.

Но попался Яков не так, как боялся больше всего, не у дома в период неосторожной расслабленности. Наоборот, в тот миг, когда он был максимально напряжён и сосредоточен, выслеживая добычу. Не заметил, в какой момент сам оказался претендентом на украшение стола.

– Она здесь. Она рядом. Будь осторожен, мой мальчик! Всегда, всегда! – бормотал он в горячечном бреду, пока Алька готовил ему отвар для промывки ран.

Слишком долго он полз к дому. Слишком крючковатые когти были у того, кто рвал ему кожу и жилы прямо с толстой зимней одеждой. Алька понимал, что Якову вряд ли дожить до утра, но все равно перевязывал, колол последние болеутоляющие и давным-давно просроченные противостолбнячные.