Рей Эридан - Если не сегодня, то завтра

Очнулась я после того, как выбралась на улицу и вдохнула. Свежий колючий воздух вошел в ноздри и медленно добрался до легких, карабкаясь своими колкими лапками. Я закашлялась. Пробирающий ветер бесцеремонно ударил в лицо, окончательно приведя меня в чувство. Я округлила глаза и осознала, что не помню, как одевалась и выходила из квартиры. Оглядела себя: пальто и ботинки на мне, ключи и телефон ютятся в карманах. Я даже шарф умудрилась напялить, который, как думала, потеряла. Интересно, где я его так тщательно заныкала, что смогла отыскать лишь на автопилоте? Эта тайна навсегда останется неразгаданной.

– Закрыла ли я квартиру? – подумала я и ужаснулась. Подумала получше и пожала плечами: – Я и без этого могла забыть ее закрыть.

Я стою на улице совсем одна, не понимая, что я и зачем я. Ноги вывели меня из квартиры, не предоставив дальнейших инструкций. Можно и прогуляться: нет ни ветра, ни холода, да вот только с моим синдромом «потеряшки» одинокая прогулка могла превратиться в испытание с препятствиями. Когда я подумала о том, что нужно вернуться домой, то невольно поежилась. Уж лучше я побуду легкой приманкой для улиц, чем вернусь в ту тишину. Там, дома, стены точно меня задушат.

Серость безликих пятиэтажек скрылась в темноте, давая право быть равным с бездушным огромным зданием, где мне «посчастливилось» жить. В темноте можно быть тем, кем хочешь. Луна благосклонна к мечтам, именно в это время люди превращаются в оборотней, а вампиры могут выйти на улицу или расправить шторы из плотной ткани. Луне все равно, что ты из себя представляешь, и о чем мечтаешь, главное – не завраться. Ведь когда придет Солнце, то правила изменятся. Солнце не любит врунов, ему подавай лишь голую обшарпанную правду без капли эмоций и попыток увиливания. Солнцу нужно показать каждую впадинку, каждый прыщик и каждую морщинку, чтобы убедить его, что ты не врешь, что вот он ты «настоящий». А еще оно любит слепить глаза, чтобы сделать тебя еще уродливее, особенно на фотографиях. Но это так, о наболевшем.

Я шла по незнакомым районам, гладила бездомных кошек и собак и заглядывала в окна. Люблю наблюдать за чужой жизнью и бытом. В основном на подоконниках стоят вялые цветы, которые в очередной раз забыли полить. Иногда попадаются довольно добросовестные хозяева, у них и растения соответствующие – огромные гиганты, достигающие потолка и загораживающие весь обзор. Порой на подоконнике можно встретить клетку с грызуном или пузатую микроволновку, огромную кипу разнообразных книг или плюшевые игрушки. Редко подоконники были пустыми: либо он был узким и некрасивым, чтобы на него что-то класть и ставить, либо человек любил сидеть на нем и читать или мечтать о прекрасном далеком. Других причин не находилось.

Прохожие попадались все реже и реже. Вдалеке слышался шум машин, их характерное гудение не давало темноте выпустить тишину, в которой можно услышать порхание крыльев и песни далеких стран. Но все же мне, городскому жителю, можно было назвать это тишиной. В городах всегда кипит жизнь, пусть даже и ничтожная, абсолютную тишину я никогда не слышала. Только сегодня, в своей комнате.

Тишина на улице отличалась от тишины в квартире: она не старалась тебя задушить или надавить, а, наоборот, успокаивала. Когда я находилась дома, все мои мысли скопились в комнате и никак не хотели испаряться. Все это выглядело как старая заставка DVD на телевизоре, на которую я частенько залипала в детстве в ожидании, когда этот нелепо нарисованный диск наконец-таки ударится в угол. А теперь было легко. Мыслям негде было скапливаться, они сразу же улетали в далекую неизвестность, стоило только подумать о чем-то тяжелом.

Я достала телефон, время перевалило за десять часов. Нужно возвращаться обратно. Да и родители скоро должны были прийти, не стоит их лишний раз волновать своим отсутствием. Они до сих пор не отошли от моих прошлых похождений. На цепь не посадили – и то хорошо. Я взглядом нашла уже знакомую вам махину и двинулась к ней. С каждым разом ориентироваться становилось проще: кусты приобретали знакомые очертания, машины на перекрестках не пытались задавить при любом подходящем случаи, граффити на стенах перестали быть похожими на одно сплошное разноцветное пятно, дороги стали прямее и приводили туда, куда нужно. Через некоторое время я добралась до дома.

Когда я уже подходила к подъезду, меня окликнули. Я обернулась и тут же попятилась назад. В голову прилетело что-то мягкое и одновременно колючее. Мне в руки приземлилось не что иное, как папин свитер. Он неприятно скрипел в руках: во время стирки кто-то нечаянно пересыпал порошок. Я посмотрела на своего обидчика.

– Сначала заставляешь переться в долбанную кофейню, заманивая дурацкими речами про космос и человечков. Ну и что же? Я повелся на это и пришел, но только вот тебя я там не видел.

Арчи приблизился ко мне с ужасающей скоростью. Он грозно навис надо мной, я невольно поежилась, стараясь уменьшиться в размере. Лицо Арчи оказалось настолько близко, что я смогла почувствовать его дыхание на моей коже. На меня была обращена пара негодующих глаз. Зрачки пылали даже сейчас, когда светил всего один тусклый фонарь. Какие же красивые это были глаза. Они выглядывали из белесых ресниц, как чистое небо, потревоженное дымкой города. Ни единой крапинки, ни малейшей полосочки не омрачило ясное голубое полотно. Его глаза были слишком идеальны для этого мира, из-за чего казались одинокими.

Сообразив, что я нахожусь слишком близко, Арчи ойкнул и сразу же отпрянул. Он тихо выругался.

– Кхм, – откашлялся Арчи и сдержанно добавил: – Я все еще жду объяснений.

Резкая смена настроения не перестанет меня удивлять.

– Каких еще объяснений? – Я попыталась словесно увильнуть, но поймала укоризненный взгляд. – Ну, я была с родителями на мероприятии…

Арчи огляделся по сторонам.

– Они за тем кустом, да? – Он пальцем указал на низенькое подобие кустика. – Или, может, вон за тем облысевшим деревом? Хм, нет, за ним даже ребенок не спрячется. – Арчи озадаченно почесал затылок. – А чего ты так на меня смотришь? Сама же сказала, что была с родителями, вот я и пытаюсь их найти.

В тот момент я была настолько благодарна тому, что на улице темно, и я стою спиной к фонарю. Если бы Арчи увидел малиново-красное пятно вместо моего лица, то я бы сгорела от стыда прям на том месте. Врать я никогда не умела, не дано от природы. И даже в те моменты, когда надо бы все и приукрасить, скорее я сама становилась украшением. Мои щеки пылали настолько ярко, что могли выступать в роли фонарей на тусклой улице. Возможно, я приукрасила происходящее, но в такие моменты мне и правда казалось, что я была звездой на елке.