Дмитрий Рокин - Принц и Ницше, или Всегда говори «никогда»

– Нет. Не так. Неправильно ты мыслишь, – хмурилась в словах баба Тома. – Ни при чем здесь бизнес. Нет. И бывший парень не при делах. Думай. Не стесняйся, Вова не слышит наши женские рассуждения сейчас. Потому что он недалекий мужик. А мы прекрасные леди. Думай о настоящем, ты именно его неправильно понимаешь и трактуешь.

Алена, ощутившая возникнувшую связь с предсказательницей на непонятном ей уровне, отвлеклась – диссонирующая, едкая мысль пронеслась в ее голове: а что если эта милая бабуля, проникнув в ее разум, сама направляет мысли в нужных ей меркантильных направлениях? Стыдливые мысли начали выкрикивать подозрения, пока голос бабы Томы не прервал их гвалт.

– Соберись, – бабушка взяла левую руку Алены своей «старой» ладонью. – Ты же хочешь знать о настоящем, а не о том, сколько детей у тебя будет и когда ты умрешь?

– А сколько детей?

– Двое. Соберись, – поддавливала баба Тома.

– Я как будто не могу собраться. У меня будто совсем нет сил.

Алена пошатнулась на стуле, описав головой короткую дугу.

– Да, ты слаба. Но тебе нужно понять, кто и что тянет из тебя жизненную энергию. Нужно прочувствовать это…

– Я не могу. Я…

Алена, отягощенная усилившейся гравитацией, покачнулась и упала без чувств прямиком на руки Вовы. Пролежав несколько бессознательных секунд, она начала приходить в себя, приоткрыв глаза, в которых падение подняло сонную муть. Вова же успокаивающе проводил рукой по шелковым прядям ее длинных волос.

– Что случилось? – Алена, увидев над собой неудивленное лицо Вовы, выпрямилась, засмущавшись заалевшим во все щеки румянцем.

– Тебя вштырило от пары ляпов бабушкиного кофе с кокаином. Так бывает иногда, – веселился Вова.

– Я пойду… Мне пора… Домой… – отрывисто, точно гудки в телефоне, произнесла Алена, вернув телу осанисто-вертикальное положение.

Свет, потрескивая, разгорался, разрастался, точно внутри лампы был заперт живой, дикий огонь, а не скучное, прирученное электричество. Время, взяв разбег, ускорялось. Раскосые ноты китайского колокольчика зазвенели выше и уже. Мотылек затрепетал крыльями быстрее – их теперь едва можно было разглядеть. Капли-самоубийцы срывались с крана, отчаянно падая в переполненную водой кастрюлю, чтобы там потерять свою идентичность, а следовательно, и жизнь.

– Вован, сходи на балкон покури, нам по-женски поговорить нужно, – сказала бабушка тоном, не терпящим препирательств.

– А так хотелось послушать, – прогудел басом Вова, уходя дымить на балкон зала.

– Подумай о буквах на досуге. Но есть еще кое-что. Оберег от сглаза и порчи я тебе сделаю. Это будет зеркальная защита. И дам ловца снов в следующий раз, мне его еще нужно довязать. А вот это самая простая защита жилища, – баба Тома протянула Алене стальной стройный гвоздь. – Нужно завтра вбить его над входом в дом до заката солнца. И сделать это нужно так, чтобы никто не видел.

– Хорошо, сделаю, – врала Аленина самоуверенность, никогда в руках инструмент не державшая.

– Это – для автомобиля, – бабушка протянула неотесанный кусочек камня солнца – янтарь, коротко поиграв матовыми отблесками, лег в открытую ладонь Алены.

– Хорошо.

– Но этого всего недостаточно, – бабушка закурила новую папиросу, долго болтая угасающей спичкой в воздухе. – Яд – наши мысли. И наше окружение тоже яд. Попробуй на время сменить людей, что тебя окружают, сменить обстановку и, что важнее, мысли в голове.

Серьезная бабушка крепко затянулась папиросой – губы припали к крохотной бумажной чаше с любимым ядом, щеки ее чуть впали, а глаза, вернувшие карюю подслеповатую пронзительность, на мгновение закрылись.

– Люди умеют менять все, кроме мыслей в голове. А мысли часто навязаны окружением. В нас есть чистая музыка, но порой даже родные люди не дают ей звучать. Поэтому попробуй сменить все на время. И посмотри, какие изменения будут. Возможно, тогда ты придешь к нужному пониманию вещей.

– Я как-то привыкла к окружению… А что, другие мысли не будут ядом? – логично рассудила Алена.

– Будут, – согласилась бабушка. – В конце мы все умрем от ядов, которые принимали всю жизнь без рецепта врача, всерьез думая, что это лекарства. Просто яд есть медленный, а есть быстрый. Нужно искать медленный.

– Я думаю о хорошем. И общаюсь с хорошими людьми. Разве стоит это менять? Разве в доброте есть яд? – сопротивлялась Алена, цепляясь за привычный уклад жизни даже в самых его мелочах.

– Иной раз и добро яд, а зло может излечить. Жизнь сложнее, Алена.

– Ну… – Алена подвесила в воздухе ноту тягучего сомнения.

– Ты хочешь изменить жизнь, не изменившись сама? – убеждала свойственными Алене простыми формулами баба Тома. – Разве ты пришла сюда услышать, что все хорошо и ты все делаешь правильно?

– Нет, но… У меня довольно однотипное окружение, а к одиночеству я пока не готова.

– С Вовой можешь пошататься. Он, когда не работает, занят крайне увлекательными вещами. Но тебе будет тяжело завоевать его доверие.

– Почему? Я умею находить подход к людям, уж поверьте, – уверенно возразила Алена, скепсис бабушки растворив в блеске убедительного взгляда.

Она восприняла случайно оброненную фразу как вызов, как она часто делала, когда речь заходила о завоевании мужского внимания. Бабушка приподняла седую бровь, озадаченно посмотрев на Алену, – приятная любому глазу настоящая красота, искренняя, извечно молодая и, как ее прямое следствие, излишне самоуверенная.

– Это несколько иной случай. Он никому не доверяет, кроме друзей. Даже мне. И, к сожалению, не умеет прощать. Но сама смотри. Я не настаиваю ни на вашем с ним общении, ни на твоих визитах ко мне. Твоя жизнь – тебе видней, как ее жить. Но окружение и мысли смени точно. Хотя бы на время.

– Хорошо, я подумаю обо всем… – Алена застыла в секундном раздумье. – Может, мне с братом прийти? Ему сможете погадать?

– Брату? Ну давай попробуем. Зови его. Ему-то точно стоит тараканов из головы вытравить. Таро вам разложу.

Прощальная седая улыбка заиграла на лице мастера карточного гадания, всегда припасенного напоследок козырем в рукаве.

– Хорошо. До свидания. Сколько я вам должна?

Алена расстегнула полосатую сумочку и потянулась к купюрам серьезного номинала стройными пальцами.

– Нисколько. Ступай.

Бабушка как будто сняла серьезную маску – улыбка преобразила ее лицо: морщинки разгладились, глаза заблестели крапинками карих искр, седина заиграла пепельными переливами. И только правая рука осталась старой, чуть распухшей и отталкивающе синей.

– Хорошо. До свидания!

Алена, всегда по-деловому стоящая на своем – «сделал услугу – получи плату», решила просто оставить деньги где-то среди прижимистых теней прихожей, когда нанесет визит в следующий раз.