Татьяна Ермакова - Диалог с душой

– Вы хотите сказать, Дин, что нашли полное совпадение историй, рассказанных душой и исторических личностей? – Алина даже немного подалась вперед в кресле, – Они действительно жили и вы нашли документы, подтверждающие это?

– Да. Правда, не все истории можно подтвердить. Многие документы утеряны, особенно в периоды войн. Я постоянно делаю запросы в государственные архивы разных стран. Это сложная работа, но она необходима. Только так мы можем доказать, что мир многограннее, чем кажется простому обывателю, хотя сложнее всего убедить в новых знаниях закоренелых консерваторов из науки, – Дин вспомнил, каким нападкам он подвергался в начале своей карьеры. Ему отказывали в публикациях маститые научные издания, называя его работы фантазийными очерками, не имеющими под собой доказательной базы, – но я такой не один. В современном мире, мы описываем бессмертную душу, как новое открытие, но эти знания имеют очень древние корни. Мы только подтверждаем давно известную истину о том, что каждая душа приходит в этот мир неоднократно, проживая маленькую человеческую жизнь и добавляя в свою копилку очередной опыт существования на этой планете. Регрессивный гипноз позволяет открыть тайные двери и вспомнить все, что прожила душа, описать все события не только своих жизней, но и устройство мира Душ, в который она возвращается после каждого воплощения на Земле.

– Выходит, что любой человек, может просмотреть свои прошлые жизни, увидеть мир Душ и оставить эти воспоминания в сегодняшней реальности? – лицо Алины покрылось нежным румянцем.

– Можно, Алина. Но, иногда, эти воспоминания настолько жестоки, что лучше не знать абсолютно ничего о своих прошлых воплощениях. Эта память может быть разрушительна для нашей психики. Нам ограничивают прошлые знания и воспоминания не зря.

– Я хотела бы вспомнить свою прошлую жизнь. В ней можно, наверное, найти ответы на многие вопросы, которые нас терзают и мучают каждый день, – Алина откинулась на спинку кресла и быстрым движением руки, как будто поправляя волосы, смахнула невидимую слезинку.

– Вы действительно хотите пройти такой сеанс? – Дин смотрел на ее лицо, пытаясь прочитать эмоции сомнения или страха.

– Да… Я давно искала такую возможность, поэтому и читала ваши научные статьи на эту тему.

– Но это потребует более детального рассказа о вашей жизни, проблемах, чувствах и эмоциях…. Слишком деликатная тема…. Готовы ли вы к такому откровению, Алина? Наша встреча совершенно случайна, и вы согласились на процедуру, просто в процессе разговора, – Дин пытался объяснить Алине правила, которым требовалось следовать, – Нужен предварительный этап в процессе подготовки к гипнозу. Вы согласны?

– Это осознанное решение и оно возникло не сейчас. Я думаю, когда буду готова, я вам скажу, – Алина улыбнулась.

Дин посмотрел на часы и удивился, как быстро промелькнуло время. Ему казалось, что беседа длиться не более часа, а часы предательски констатировали три. Извинившись за долгий визит, Дин стал прощаться с Алиной и уже, подходя к двери, задал свой главный вопрос: – Простите, но я забыл спросить, что означают две буквы в углу каждой картины, написанные руническими символами?

– Это авторский знак. Каждый художник имеет такой, – она удивленно посмотрела на Дина.

– А что он означает? Это секрет?

– Нет, не секрет. Моя мама всегда мне повторяла: – Где бы ты ни жила, и что бы с тобой не происходило, всегда помни, что ты русская. Еще в детстве, я подписывала все свои наброски этими двумя буквами, которые напоминали мне о земле моих предков.

Дин был удивлен и озадачен таким простым объяснением. Выйдя на ночную улицу, Дин медленно пошел по алее, последовательно прокручивая диалог с Алиной. Ему показалось, что ее интерес к нему был связан только с его профессией, и поэтому она так легко согласилась на поездку в поместье. Но что он ожидал от нее? Искренности, желания более близкого общения? Это было бы довольно странно с её стороны. Все идет так, как должно идти. Дин успокоил свои разрозненные мысли и переключился на завтрашний рабочий день. Ему хотелось быстрее продолжить сеансы с Леоном. Просмотрев материалы записей предыдущих лет, Дин понял свои ошибки в работе с Леоном и набросал новый план общения с пациентом.

Утро выдалось пасмурным, с мелко моросящим дождем. Серые тучи заволокли небо, скрывая солнечный свет. Настроение было с таким же оттенком, тоскливо безрадостное. Ночной сон не принес облегчения, но Дин помнил его до мельчайших деталей, словно смотрел документальный фильм с высоты птичьего полета. Одноэтажные серые здания, выстроенные строгими рядами и засыпанные грязным снегом, сторожевые вышки с автоматчиками, лай овчарок и дымящиеся высокие трубы…. Тусклое солнце придавало этому месту жуткий оттенок. И вся эта картина была заполнена отдаленным мощным гулом, похожим на глухой рев дикого зверя. Дин проснулся в холодном поту, весь сжавшись в один большой сгусток страха. Он попытался расслабиться, глубоко и медленно вдыхая воздух. Тело постепенно откликалось на его действия, но мысли остались сумбурными. Сценарии его снов все дальше затягивали Дина в исторические события, связанные с трагедиями Второй мировой войны, которая катком прокатилась по всей Европе, уничтожив миллионы людей и историческое наследие поколений. Он не понимал, что может его объединять с этим периодом истории. Размышляя о своих снах, Дин предполагал, что они, возможно, являются ключом к разгадке многих историй, как его жизни, так и скорее всего, тех, с кем он общается. Головоломка раскручивалась и все больше набирала обороты.

В десять часов утра в клинике был назначен сеанс сеньору Леону. Он опаздывал уже на двадцать минут. Это было более чем странно, потому что вчера Леон подтвердил свой визит. Прождав еще десять минут, Дин уже собирался работать с документами, как дверь открылась, и в кабинет вошел пациент. Его лицо было угрюмым, взгляд блуждал по стенам кабинета, и он даже не посмотрел в сторону врача.

– Доброе утро, сеньор Леон! – Дин приветливо улыбнулся, приглашая пациента пройти в кабинет.

– Конечно….. наверное….. доброе, – Леон пробурчал приветствие и молча, опустился в кресло.

– У вас, что-то, случилось? – Дин старался говорить мягко и не навязчиво.

– Не знаю…. Сегодня я не хотел приходить к вам. Не знаю, что на меня нашло, но ноги к вам не шли. Я бродил в парке возле клиники, оттягивая время приема, и потом вдруг понял, что если мы не докопаемся до истины, мне лучше не станет… И что я буду делать дальше? – Леон говорил сбивчиво. Его руки дрожали, и, чтобы скрыть эту дрожь, он постоянно сгибал указательный палец на правой руке. – Я всю жизнь занимался благотворительностью, никогда никому не желал и не делал зла, я люблю свою семью, ко мне уважительно относятся на работе, я с детства посещаю все церковные праздники…. Что я делаю не так? Почему я не могу просто радоваться своей жизни? Почему вы не можете мне помочь? Скажите? – лицо Леона выражало безысходность.