Мариша Кель - Жуткое дальнодействие

Замерев на мгновение, мужчина обернулся.

Его взгляд был направлен на кончики моих туфель, затем медленно двинулся вверх, казалось, подмечая и вбирая каждую деталь. По мере того как взор поднимался выше и выше, я съеживалась, сама не зная почему, давая ему возможность себя рассмотреть. Я точно видела себя его глазами: острые коленки, чуть видневшиеся из-под строгой юбки, тугой пояс, плотно обхватывающий талию, светлая легкая блузка и выше, к шее… Он задержался на подбородке или губах, несколько раз удивленно моргнул, и наконец его взгляд встретился с моим.

Я где-то слышала, что идеальный читатель проглатывает историю не глазами, головой или сердцем, а позвоночником. Мне пришло в голову именно это сравнение. Мужчина, стоявший напротив, изучал меня, точно идеальный читатель.

– Да, так и есть, – не отводя взгляда, уверенно ответил он.

Стараясь не показать удивления и некой растерянности, я, улыбнувшись, кивнула:

– Вас кто-то впустил сюда, или вы сами?

– Сам. Никого не было. Думал, такие порядки у вас.

Мужчина метнул взгляд за мою спину и, сделав пару шагов назад, вдруг смутился.

По его поведению я поняла, что мы теперь были не одни в кабинете.

– Помните, что следующий клиент попросил отменить запись? – произнесла моя помощница, входя в кабинет и не отрываясь от изучения каких-то документов. Она имела привычку делать несколько дел одновременно и по этой причине иногда допускала ошибки. Я не ставила ей это в укор, так как сама когда-то была аспиранткой и в то время мало что успевала.

– Как это – отменить? – возмущенный голос мужчины заставил ее оторваться от документов и поднять голову. – Я позже перезванивал, чтобы возобновить запись, но трубку никто не брал. Видимо, вы выходили. Поэтому я здесь.

Меня откровенно позабавило выражение лица моей помощницы. Смесь непонимания и удивления, а после осознание очередной своей оплошности яркими красными пятнами проступили на ее хорошеньком личике. Жалобно взглянув на меня, она, казалось, была готова разрыдаться.

– Все в порядке, – поторопилась я успокоить. – Без спешки разберись с документами, а мы с нашим новым клиентом продолжим знакомство.

Благодарно кивнув, девушка вышла, аккуратно прикрыв за собой двери.

Странный клиент, не выказав ни малейшего возмущения, ни даже капли превосходства в сложившейся ситуации, снова молча меня разглядывал. Будто визит секретарши прервал его лишь на мгновение, а теперь он продолжил то, на чем остановился.

– Проходите, присаживайтесь, – предложила я, прежде чем занять свое место. – Плащ можно снять.

– Мне в нем будет удобней, – не двинувшись с места, отказался он.

– Хорошо, присаживайтесь, – я указала на кресло напротив стола.

Более ни слова не говоря, мужчина подчинился.

– Давайте начнем с самого начала – со знакомства, – последовало мое предложение. – Как я могу к вам обращаться?

Мой, казалось бы, простой и безобидный вопрос заставил клиента отвести взгляд. Я даже подумала, что он не услышал моих слов.

Дав ему возможность еще раз оглядеться и подумать, я повторила вопрос.

Но ответом снова было молчание.

Предположив, что ненароком чем-то могла смутить сидящего напротив мужчину, я предоставила ситуации возможность идти своим чередом. Устроившись поудобней, стала ожидать, когда клиент посчитает нужным начать беседу.

Его неоправданно длительное молчание было одной из самых ярких причуд, с которыми мне за годы практики пришлось столкнуться. Он прерывался в самых неожиданных моментах своего изучения пространства вокруг. Затем пристально смотрел на меня некоторое время, а после без всяких объяснений, молча, вновь возвращался к обстановке моего кабинета. С любопытством разглядывал портьеры, карнизы и высокие потолки помещения. Его взгляд медленно и бесстрастно блуждал по бесконечным полкам с книгами вдоль стен и вновь уходил в потолок.

«Что у него в голове?» – был мой главный вопрос.

Ничем не примечательное спокойное лицо, с правильными чертами. Вот только глубоко прорезавшие кожу морщины, пересохшие губы и воспаленные белки глаз говорили о его бессонных ночах.

Я подробно, без стеснения разглядывала мужчину, стараясь хоть в наметках составить его психопортрет.

Он не был похож на очередного обычного клиента. Из тех, что с охотой использовали отведенный им час и практически не замолкали.

Этот мужчина молчал.

Тишину нарушали мои редкие вздохи и непрерывное, настойчивое тиканье настенных часов.

Пробыв в непонятной безмолвной ситуации более получаса, словно сговорившись, мы одновременно взглянули на часы.

Время всегда было моим спасением.

Огромные массивные часы, висевшие справа, дарили мне надежду, стоило взглянуть на резвую секундную стрелку. Их громкое равномерное тиканье было успокоением, точно шепот: «Еще чуть-чуть, чуть-чуть, чуть-чуть…».

И когда молчание моего собеседника затянулось, я вновь услышала: «Чуть-чуть…».

Бросив взгляд на стрелки, я не без удовольствия отметила, что оставалось менее десяти минут до окончания сеанса.

– Я говорил, что звуки меня раздражают? – вдруг произнес он.

Вернув свое внимание к собеседнику, я наткнулась на его растерянный взгляд.

– Вы говорили, что не переносите шума, – согласилась я.

– Ну, это же невыносимо? – еще более растерянно произнес он.

– Что именно?

– Вот это…

Подняв указательный палец вверх, он поймал ритм тиканья часов и прибавил:

– Бац-бац-бац-бац… Точно по голове.

Затем, сделав глубокий вдох и вслух досчитав до пяти в раздражающим его ритме, улыбнулся сам себе и прибавил:

– Я псих?

– Еще нет, но если вам не оказать нужную помощь… – пошутила я.

Он еще раз улыбнулся, уже мне в ответ.

– У меня затяжная форма депрессии.

– О, вы пришли уже с диагнозом? – удивилась я.

Он кивнул со всей серьезностью, что откровенно забавляло.

Передо мной действительно сидело стрессовое расстройство, застрявшее в депрессивном эпизоде.

Такие индивиды, как привило, требовали много времени и внимания. А у меня не было желания делиться ни тем ни другим впустую.

Это была наша первая сессия, но несмотря на то, что ко мне обратились за помощью добровольно, со мной почему-то не хотели общаться по делу.

Клиент категорически отказывался отвечать на элементарные вопросы о себе. Лишь одна тема разговора была нам доступна – его настоящее. А в настоящем его волновал звук часов.

Обычно на моих сессиях ничего сложного не происходило. Только беседа с клиентом, который должен был рассказывать о прошлых переживаниях и нынешних впечатлениях, жаловаться, открываться в своих желаниях и чувствах. Только в такой ситуации я имела возможность помочь.