Мариша Кель - Жуткое дальнодействие

Я бы выслушала, постаралась уловить ход мыслей. В дальнейшем помогала бы с концентрацией и удерживанием внимания в определенном, нужном направлении. Возможно, даже дала бы какие-то объяснения.

Аналитический процесс с безмолвным пациентом у нас не строился. Да и вообще, никакой процесс не получался.

– Это, конечно, замечательно! – начала я. – Вы даете мне массу времени подумать о своем. Но тем не менее, если вы не начнете рассказывать, не проявите инициативу… – я старалась говорить медленно и спокойно, никоим образом не выдавая своих эмоций. Гнев, раздражение, сильнейшее чувство фрустрации [1] Фрустрация – обман, тщетное ожидание. Психическое состояние, вызванное неуспехом в удовлетворении потребности, желания. силились взять верх, но я не позволяла. – Вы не хотите рассказывать… Чтобы помогать вам, я должна смотреть на мир так, как смотрите вы. Мне также важно знать, как вы принимали решения в прошлом, чтобы помочь вам принимать и понимать настоящие – то, что происходит с вами сейчас. Нам нужно попытаться построить доверительные отношения, это наша цель. А для этого необходимо начать строить диалог, – точно ребенку, попыталась объяснить я. – Иначе нам придется расстаться, а мне надо будет честно признать свою беспомощность.

Низко опустив голову, я глубоко вдохнула и выдохнула.

Конечно же, признание своей беспомощности было одной из методик манипуляции, но я действительно не видела смысла в дальнейших молчаливых посиделках.

– Хорошо, – вдруг согласился клиент.

Мысленно воодушевившись, я подняла голову, дружелюбно взглянув на собеседника:

– Ваше имя?

Он как-то странно взглянул на меня, словно размышляя, а после, обреченно опустив плечи, отрицательно покачал головой.

– Ясно, – встав, я дала понять, что визит окончен. – Я не возьму с вас платы за этот сеанс, так как… Ну, сами понимаете…

– Не понимаю, – вслед за мной поднялся он.

– Я настоятельно вам рекомендую попробовать обратиться за помощью к кому-нибудь еще. Возможно, вам будет легче строить диалог со специалистом-мужчиной…

– Вы думаете, наша проблема в этом?

– Да! Совершенно очевидно, что-то мешает вам. И дело ни в коем случае не в вас и не во мне лично. Просто так бывает…

– Бывает? – он обратил свой пристальный взгляд на меня.

Терпение – главная добродетель хорошего специалиста в области психологии. Время любит терпеливых, даря им возможность узнавать многое. И очень не любит, когда его тратят впустую. Как поступал мой молчаливый клиент.

Зачем он пришел ко мне? Почему выбрал тратить именно мое время? Да! Он тратил мое время, но я знала, каким способом могла вывести его в диалог.

– Какое-то событие оказало мощное негативное воздействие на вашу психику, – с моей стороны было, конечно, абсолютно неправильно так поспешно и так уверенно говорить о подобном, но тем не менее я продолжала. – Долгое время вы пребывали в травматическом состоянии, что и стало следствием затянувшейся депрессии. ПТСР [2] ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство, тяжелое психическое состояние. . Понятно? – уточнила я.

– Нет.

– Поверьте мне, это может иметь серьезные последствия. Возможно, ваше нежелание довериться мне – это уже последствия. Мозг включает защитный механизм.

– В каком смысле? – опустившись обратно в кресло, поинтересовался собеседник.

– Механизм записи. Если что-то не поймете – спрашивайте! Я буду разъяснять, – предложила я.

Он кивнул, чуть наклонившись вперед.

– Травматический опыт в памяти нарушает нормальную схему обработки мозгом любой входящей информации. В дальнейшем то, что хотя бы отдаленно напоминает травмирующее событие, станет вашим триггером – ключом.

– Ясно, – явно ничего не понимая, кивнул он.

– Другими словами, – поспешила разъяснить я, – будет автоматически, на уровне условного рефлекса, вызывать немедленную защитную реакцию. Без осмысления, понимания вы будете переживать опасность на подсознательном уровне.

Его спокойствие удивляло меня все больше и больше.

– Из-за особенностей сохранения информации о травме ваши воспоминания, назовем их «плохие воспоминания», будут появляться независимо от вашего желания, часто в форме возвратов памяти или ночных кошмаров. При этом вы не сможете справиться с этим самостоятельно, перестать думать о событии.

Взгляд пациента стал неподвижным, зрачки расширились, дыхание чуть замедлилось. Я поняла, что попала в цель. И, метнув взгляд на часы, продолжила:

– Например, в момент события человек мог думать, что погибнет, но в дальнейшем понимает, что жив и вне опасности, а при активации травматического воспоминания он снова будет чувствовать этот страх, как если бы ему грозила смерть.

Окончив свою разъяснительную речь, я вновь посмотрела на часы, а затем услышала:

– Я все понял. Когда я хочу рассказать вам, то чувствую сильный страх, как если бы мне грозила смерть.

Эта фраза была произнесена так тягуче-медленно. На мгновение мне показалось, что минутная стрелка притормозила в своем движении.

«Когда я хочу рассказать вам, то чувствую сильный страх, как если бы мне грозила смерть», – эхом повторили мои мысли.

Чуть качнув головой, точно прогоняя странный наплыв, и вежливо улыбнувшись, я посмотрела на собеседника:

– Это подтверждает мои опасения. Вам нужен другой специалист.

Мы оба поднялись со своих мест.

– Всего доброго, – попрощалась я.

На мгновение мне показалось, что он глазами улыбнулся в ответ. Но после случилась резкая перемена.

От его неожиданного взгляда уровень моего стресса мгновенно подскочил: я ощутила прилив жара к щекам и ледяную дрожь во всем теле.

– Прежде чем помогать другим, нужно разобраться с собой, – он коротко кивнул и вышел из кабинета.

Дверь за ним не захлопнулась, как я того ожидала, а почти бесшумно закрылась. Глядя ему вслед, я впервые задумалась над тем, что светло-ореховый цвет дверей совершенно не гармонировал со всей обстановкой кабинета. Если бы моему вниманию представили несколько дверных ручек, я бы ни за что не угадала, которая из них от этого кабинета. Поразительная невнимательность. В течение семи лет десятки раз в день я прикасалась к этому предмету, но он был столь незначителен и неважен, что я никогда не обращала на него внимания. А сколько таких предметов меня окружало? Сколько людей?

Забавно, что я задумалась об этом именно сейчас. Переведя взгляд далее, я отметила безвкусные карнизы с тяжелыми пыльными портьерами, что хоронили от солнечных лучей огромное помещение с высокими потолками, украшенными скучной лепниной. Это было однозначно самое громоздкое и пафосное место в здании. Огромные бесконечные полки с книгами вдоль стен уходили под самый потолок. Сколько их здесь? Я и предположить не могла. Это был не мой кабинет, не мое место.