Алиса Тишинова - Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых. #Мистический роман

Анжела тихо ахнула – «Столица» была главной, самой элитной гостиницей города. Она никогда там не бывала, а тут еще в таком сопровождении! Интересно, Костя оставит ее там ночевать, а сам вернется домой, или же… останется с ней? Спросить напрямую было неловко.

«Как все странно», – думалось ей. – «Скажи мне вчера, – что завтра я поеду в „Столицу“ с Новаковским, – я бы, не то, что была бы на вершине счастья… я бы просто не поверила в это, слишком уж сказочно. А теперь, когда это происходит на самом деле, – я чувствую, в основном, тревогу и страх… Счастье тоже, да, но… Дико все это, осознавать не успеваешь… (вот если б записать все это, или кому-то рассказать, – тогда, казалось, – случившееся обрело бы некие черты реальности). Одно дело, – мечтать о нем дома; другое, – вблизи общаться с живым человеком, который… да нет, прекрасен и желанен все так же, если не больше, но, – настоящий, не выдуманный; с какой-то своей жизнью; еще и женатый к тому же… Возится со мной. Хоть и знает, что виновата его жена, – а все же я тоже растяпа… Неприятно ему все это. А я выгляжу неловкой дурой. И не знаю, как и о чем с ним говорить; ляпаю все подряд, как всегда…»

…

Под взглядами любопытных глаз (а возможно, и объективов), Костя в очередной раз нес Анжелу на руках, – до их номера. Разумеется, внутреннее убранство гостиницы выглядело похожим на дворец; но ни Энжи (от смущения), ни Косте (от отсутствия интереса), ни… Духу (напротив, от незнания еще пока подобных заведений он старался не мешать Костиному разуму, и все его ощущения сосредоточились на Энжи), – словом, никому было не до разглядывания красот. Им хотелось поскорее оказаться в номере (да, шикарном; только и это сейчас было безразлично, лишь бы остаться одним), и закрыть за собой дверь от любопытных глаз.

Номер оказался стандартным, хоть и «люкс»; в обычном модерновом стиле. Светлые стены, темный беж штор, стол, стулья, трюмо, шкаф, туалет и душ… и двуспальная кровать, на которую была бережно уложена Энжи.

Настал момент Великой Неловкой паузы… После всего пережитого вместе, и этим создающего видимость естественности, – пришлось остановиться, посмотреть друг другу в глаза…

– Ну, что? – это была сакраментальная фраза (в общежитии, где жила Энжи. Она традиционно предваряла любую выпивку, по случаю, или без него. Фраза была из анекдота о проигравших футболистах, распекаемых тренером: «Кто вчера предложил всем напиться? Я спрашиваю, кто первым предложил выпить??! Так, ладно: кто вчера первым произнес: «Ну, что??!»).

Энжи усмехнулась. Кроме ноги, у нее болела еще и голова, – от усталости, стресса, да и после концерта; ей хотелось потихоньку достать из сумочки и принять обезболивающее, не сообщая великому Новаковскому о таких неромантичных подробностях.

– Давай, я закажу ужин сюда, – предложил Костя, – и… лед; может быть, – грелку со льдом? или что у них там есть? И мази эти, – наверняка их здесь можно купить. Я понимаю, что ты не хочешь есть, не до того, – улыбнулся он, увидев выражение ее лица, при упоминании об ужине, – но это надо. Мы оба давно не ели, хотя голода и не чувствуем. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась Энжи, которой не терпелось остаться одной. В конце концов, до туалета же он ее не понесет…

Оставшись одна, – она метнулась к графину с водой, стоявшему на столе, и проглотила сразу две таблетки пенталгина. Затем, осторожно, но быстро, держась за предметы и прыгая на одной ноге, добралась до вожделенного туалета; осторожно, чтобы не смазать всю косметику, сполоснула лицо и руки, протерла шею и плечи влажной салфеткой (лежали на полочке), нанесла на шею несколько капель духов из мини-флакончика. Запах был тонкий, пудровый; напоминал лес под дождем, мох и лесные цветы. Затем она поглядела в зеркало, поправила волосы, и несколько успокоилась, наконец. Относительно, конечно. Несмотря на пережитые события, выглядела она неплохо, и это придало ей уверенности. Правда, изящно допрыгать до кровати раньше возвращения Кости она не успела, – но это было уже не страшно, – теперь она хотя бы знала, как выглядит. Он рассмеялся, уже без всякой необходимости на этот раз взял ее на руки, целых два шага донес до кровати, и присел рядом, не отнимая своих обнимающих рук.

– Как ты пахнешь… лесными цветами, – промурлыкал он. – И я еще не говорил тебе, какая ты красавица… и какая милая… Ты меня с ума сведешь…

Изображать сопротивление было бы идиотизмом. Он впился в ее губы резко и сильно, но без малейшей грубости. Разумеется, Энжи тихо падала в пропасть (одновременно отдавая себе отчет во всем; как бы мысленно читая книгу о себе; сама потрясаясь этой своей способности, – отдаваться чувству всей душой, – и удивляться, что это происходит с ней, а не героиней романа; успевать думать). А думать было о чем… Все портило наличие жены. «Нет. Хватит об этом. Все, все, – я больше не могу без него! плевать мне на жену и все остальное. Он мой; я слишком долго о нем мечтала, чтоб думать о какой-то жене (хотя частично благодаря ей я здесь! – парадокс). Нет, не надо цинизма… заткнись разум, я же люблю! Сейчас и здесь – он мой!»

В дверь деликатно постучали. Привезли тележку с пиршеством на двоих. Фрукты, салаты со свежими овощами и креветками, ароматно дымящийся судок с чем-то жарено-мясным (с ума сойти!) и гарниром; соки: яблочный и апельсиновый; стаканы, фужеры и две бутылки шампанского. «О-о-о!», – хотелось застонать Анжеле, как Эллочке-людоедке при виде ситечка для чая. – «Еще бы хорошую музыку…». Хотя музыки на сегодня как раз хватило. Но все-таки Костя тихонько включил какой-то музыкальный канал по телевизору, и приглушил верхний свет.

– Энжи, а почему я никогда не видел тебя в нашем клубе? Там проще слушать концерты, дешевле; для своих вообще бесплатно. Если, конечно, – тут он смутился, – тебе правда интересно наше… мое творчество.

– Интересно. И даже более чем. – Она медленно жевала креветку (впервые в жизни), с наслаждением запивая золотистым шампанским. – Но я… я не хожу в такие места. Ты знаешь, я совсем не такая. – Ей вдруг, – от вина? – стало легче и свободней. – Я могу любить песни, но я не фанатка, и никогда ей не буду. Я не тусовщица, не «крутая» девчонка; клубы и тусовки вызывают у меня страх и… неприязнь. Меня, наверное, там, – даже ты стал бы раздражать. Я чужая вам, вашей среде. Меня просто все бесили бы. Я люблю тебя, – сказала она очень просто (с ударением на «тебя», – все равно, как если бы рассуждала о музыкальном стиле); – но всю эту твою шушеру вокруг я ненавижу, извини, все это мне чуждо… вот. – Она вздохнула и поставила фужер.

– Хм… честно. И попробовать не хочешь, если я приглашу?

– В качестве кого?

– Моей девушки, – улыбнулся он.

– А жена?!

– Жена – это жена. К тому же сейчас, – поморщился он, – не хочу я думать о ней! Может, скоро она и не будет женой. Сама представь: жить с человеком, зная, что он способен на такое. Поверь, я не соврать тебе пытаюсь; я сам сейчас думаю… Сам пока еще ничего не понял. Не знаю, как с ней дальше. И будет ли это «дальше». А девушка, – это другое.