Алиса Тишинова - Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых. #Мистический роман

– Но как вам видно? У меня есть руки, глаза? – не унимался Он.

– У тебя есть язык без костей… ничего нет; ты – дух.

– А… когда-нибудь… я смогу иметь настоящее тело? Свое?

– То еще не истлело… Тьфу на тебя! Может быть, когда-нибудь… Ты не устал, гляжу? Может, ещё куда отправить, прыткого такого?

– Сначала расскажите мне обо мне… Хоть что-нибудь, – взмолился Он.

– Эх, настырный молодой человек… Рассказывать не буду. Права не имею. Идем. Тут недалеко… Покажу кое-что.

Они вышли (дух вылетел? выплыл?) на свежий воздух. Бревенчатая дверь задорно взвизгнула, захлопнувшись; брусчатые ступени (кажется, собранные без единого гвоздя) заскрипели под ногами Астария. Пекло солнце, был день. Перед глазами расстилался какой-то не слишком веселый пейзаж: луг с пожухлой травой и бодро торчащими головами тянущегося к небу борщевика, тоже, казалось, высохшего уже. Видимо, ранняя осень. Зато лес вокруг был вполне обыкновенным, цветным: сосны, ёлки да желтеющие березы; разве что малость запылённым вследствие близко расположенной трассы, к которой они и направились.

На автобусной остановке было безлюдно. Астарий, сокрушенно вздыхая, безуспешно пытался отряхнуть пыль с великоватой ему, и трепещущей на ветру, как флаг, рясы… Внезапно он поднял слегка порозовевшее на солнце лицо, и посмотрел на Него как-то жалостливо. (Или это ему показалось, а старик просто морщился от ветра? До сих пор тот не проявлял подобных эмоций.)

– Вот, иду я на поводу у тебя… Может – ну его, к лешему? – прошлое это? Все равно ведь без нужды оно тебе; и рассказывать я ничего не буду. Разве что сам узнаешь, а я… не могу. Я ведь тоже субъективен; могу быть пристрастен; каким бы я ни казался тебе. Свою жизнь надо проживать и познавать самому…

– Идем уже. Нечего теперь отступать, раз повёл. Кстати, а куда мы идем?

– Не догадываешься? Недалече тут… на автобусе доедем быстро. Вот и он, кстати.

Действительно, из-за поворота показалась старенькая сине-белая маршрутка.

– А деньги на билет есть?

– Ты же дух, – ухмыльнулся Астарий. – А для меня хватит.

Он думал, что Астарий будет несколько странно смотреться среди пассажиров, но никто не поглядел на вошедших с удивлением. Значит, дух и впрямь был невидим; а старый священник никого не удивлял.

Проехав пару остановок по петляющей дороге, спутники вышли возле небольшого поселкового кладбища. Туда же направлялась печальная троица молодых людей, но, миновав развилку дорожек, удалилась в другую сторону. Астарий вёл к могилам, явно не заброшенным, и довольно новым. Он шёл всё медленнее, всё сильнее вздыхал, и больше не произносил ни слова. Дойдя до могилы без оградки, с небольшим белым надгробием, утопленным в пожухлые, но все-таки цветы, он, наконец, остановился.

Дух, с чувством внезапно нахлынувшего панического ужаса приблизился (подлетел?) ближе. Вчитался в темные строки…

– Что? что это значит?! – прорезался вдруг у него истеричный мальчишеский дискант.

– Ну вот, так я и знал, – с досадой махнул рукой Астарий, – пошли отсюда.

– Нет уж, – проговорил Он, взяв себя в руки. – Я все выясню сам.

Взгляд его (или взор? – у духа не может быть взгляда), неотрывно фиксировал цифры: «200… – 20…» Они резкой болью отдавались, пульсировали во всем… теле? Но тела не было. Тем не менее, ощущал он их просто физически.

В середине сентября произошло яркое событие: в класс поступила новая девочка. Пришла она вместе со своей мамой, которая заменила ушедшую в декрет дневную воспитательницу. Уходили, – вернее уезжали, – они тоже вместе каждый день после обеда. Девочка была другая, непохожая на остальных. Домашняя, и, разумеется, избалованная. Говорила она хуже Арсена, соображала тоже (но лучше Олега с Пашей). Симпатичная, пухленькая и веселая, с пушистыми косичками, она радовалась другим детям, если те играли с ней. Звали ее Ася.

Все внимание Арсена (кроме, конечно, его обязанностей) переключилось на новую девочку и её маму, которую, тоже, как ни странно, звали Викторией Юрьевной. Они сразу подружились с учительницей, начали смеяться из-за совпадения имён. Но внешне вторая Виктория была совершенно другая: бледная, хрупкая, с длинными темными волосами и серыми глазами, обрамлёнными такими длинными ресницами, каких Арсен никогда не видел раньше. Она куталась в толстые свитера и шарфы; ей было холодно в помещении интерната.

Арсен пытался разговаривать с ней; часто подходил, улыбался; но в результате всегда повторял лишь то, что мог:

– Где ваш дом? Как вы живете? Кто Асин папа? Мой папа полицейский. У нас есть кот…

Эти фразы были выучены, произносились нормально и понятно, а все остальное шло мучительной тарабарщиной…

Виктория слушала, отвечала, задавала вопросы: про кота, про брата, про город… Но он не мог ответить так, как хотелось; фразы не выстраивались понятно. Он вымученно улыбался и заглядывал в глаза; она же пыталась понять что-то между строк. Не до конца разбирая его речь, она тоже говорила немного. Улыбалась, не гнала; но и разговор не клеился… Зато, когда она принималась за изготовление различных картинок, заготовок для аппликаций, стенгазет, – он всегда садился рядом, помогать, и здесь у него получалось…

Ася не соблюдала школьные правила – ей это было незачем. Могла не пойти на завтрак – для чего? Она дома поест. Могла заснуть на диване во время урока; или же просто играть там с игрушками. К тому, что в школе нужно сидеть за партой и заниматься, она привыкала медленно.

Зато Виктория очень старалась – ради дочери. На переменах она звала всех детей поиграть в мяч, в паровозики, собирать конструктор, – она делала все для того, чтобы дети играли вместе, и это всем было приятно. Она радовалась, когда Арсен играл с Асей. Конечно же, она часто приносила из дому игрушки и книжки. А также конфеты с печеньем, которые поначалу брала для себя, к чаю, потому что воспитателям обед не полагался. Единственным, кто почти никогда не брал предлагаемого угощенья, – был Арсен. Вернее, он брал, а затем распределял между детьми, – строго по одной; остальное возвращал Виктории, потому что знал, что иначе ей будет не с чем пить чай.

Впервые среди новых книг Арсену попалась действительно интересная, и он стал читать ее не потому, что надо, а потому, что хочется.

– Читает, – улыбнулась Виктория вторая, кивнув на него Виктории первой.

– Да ну, – пожала плечами та. – Вы потом спросите у него, что он там понял… Он не понимает.

– Не понимал бы – не стал бы читать, – возразила вторая. Учительницу взяло за живое, и на следующей перемене она спросила Арсена:

– О чем ты читал?

– Там Мауг-ли… джун-ли… – запинаясь, с трудом выговорил он раньше никогда не произносимые слова. – Слоненок упал. Мальчик помог…