Дарья Гущина-Валикова - Кира и наследники. Роман

Быть одной мне было мало не в том расхожем смысле, что замуж давно пора (о чём противно ныла Алевтина), а в том, что без новых общений и впечатлений, будь ты хоть трижды кошкой по себе, несложно и совсем одичать… Так что этот тип вносил хоть какое-то разнообразие в мои будни, пусть все его россказни и вертелись исключительно вокруг собственной драгоценной персоны; иногда, подняв глаза от спиц или иголки на его классический профиль, я ловила себя на ленивой мысли: а что, может быть Лина права, а почему бы, собственно, и нет… Эти мысли участились и оживились теперь, когда книги Киры Колесниковой, помимо прочего, стали подспудно оспаривать моё представление, что все эти самые отношения между полами есть одна беспробудно-тоскливая грязь – представление, сложившееся на основе прочтения разных других современных авторов, а также того, что теперь показывалось по телеящику.

…Тем не менее, я, конечно, отмахнулась:

– Ну тебя, Лина!.. Скажи-ка мне лучше…

– Всё ясно, – перебила она, – клиент опять не дозрел. Я ж говорю: тебе самой надо брать инициативу! Опять «ну тебя»!.. Слушай, – выдвинула она экзотическую версию, – а может, он вроде тебя уникум? Последний девственник Российской Федерации, кандидат на Гиннеса?..

– Сомневаюсь, – хмыкнула я. – Только меня это не волнует. У меня сейчас роман поувлекательней…

– Да уж, – согласилась Лина, – больно смазлив для таких рекордов… Постой-постой, что ты сказала – какой роман?..

Разочарованно узнав, что речь о виртуальном романе с романами, купленными к тому же на лотках, она лишь рассеянно протянула:

– Любишь ты читать всё подряд… Я так не умею, хотя теперь-то, как раз, придётся… У нас же – слыхала какие дела?..

И не спеша поведала, что их газета (она давно сменила тот жёлтый молодёжный еженедельник на куда более респектабельное издание) будет теперь выходить с отдельным литературным приложением, и она туда уходит. Раньше она писала статьи на общекультурные темы, теперь же станет специализироваться в основном на рецензировании новинок и интервью с авторами.

Я тут же сделала стойку, предложив ей стать первооткрывательницей нового имени «К. Колесникова» – но энтузиазма у Лины не вызвала.

– У нас, конечно, будет раздел по массовой литературе, – небрежно заметила она, – только мне, надеюсь, для него писать не придётся.

– Чёрт, Лина, ну я же тебе толкую: это только по форме лавбургер, а по сути… Да что я буду объяснять – давай привезу тебе, сама увидишь!..

И я вскоре закинула ей пару книг, и стала ждать – во вкусе Лины я не сомневалась.

Ждала, однако, долго и напрасно. Поначалу она отговаривалась тем, что занята под завязку – впрочем, так оно и было. Их приложение, начавшее выходить с января, действительно взяло быка за рога, вознамерясь объять необъятное, то есть отслеживать весь текущий издательский процесс. Писали обо всём: о новых пьесах и сценариях, о сборниках провинциальных поэтов, о мемуарах эстрадных звёзд и политиков, о переводных детективах, о книгах по философии и психологии, о «нормальной» прозе и так далее, и так далее…

Лина, как и предполагалось, выступала с одной, или двумя, или тремя рецензиями на номер, а кроме того, уже успела взять два крупных интервью с солидными дяденьками-авторами. Кого и что она только не рецензировала – всё и вся, кроме Киры Колесниковой…

Когда я, наконец, решила напомнить – Лина ответила не без раздражения:

– Да полистала я, но, понимаешь… Может это и неплохо, но… Не хочу я светиться в «Массолите», да ещё о таком жанре…

– Понимаю: «полистала», – процедила я. И, не удержавшись, добавила: – Про кулинарию писать, конечно, предпочтительнее!

Я имела в виду её прямо-таки вдохновенную песнь про сборник «Кухня Востока» во вчерашнем номере.

– Да, представь себе, – сказала она, – по мне, уж лучше о кухне – это, в конце концов, часть культуры…

Ну, разумеется, – девушке, мало-мальски претендующей на интеллектуальность, и прикасаться-то к любовному роману – дело постыдное. А уж отнести его к части культуры, будь он хоть трижды оригинален!.. Даже моя тетёха Алевтина твёрдо об этом знала, и потому считала долгом, видя у меня стопку колесниковских книг, каждый раз сетовать: «И как ты можешь такое читать?» На что я неизменно отвечала: «Иди-иди, а то свой венесуэльский сериал пропустишь!» – поскольку была уверена, что эта ревнительница высокого втихаря посматривает разное мыло…

Но видеть такой пиетет перед условностями, если не сказать: просто трусость, со стороны Лины было невыносимо. Я только сказала: «Ладно, пока!», намереваясь положить трубку; она поспешила сказать:

– Ну ты, может быть, заедешь как-нибудь? Книги заберёшь, и вообще посидим, а?..

– Книги можешь у себя в редакции оставить, – ответила я. Хотя надежд на то, что ими там кто-то заинтересуется, уже не питала.

И, положив трубку, наверно в сотый уже раз подумала: ну почему – собственно – всё это – меня – так – задевает? И какая мне вообще забота, других проблем, что ли, нет…

Недостающие экземпляры я потом себе докупила в магазине на Тверской, подумав при этом, что делаю благое дело, как-никак помогая тиражу расходиться (ни разу не видала, чтобы кто-то ещё их брал). И следить за Лининым приложением всё-таки не перестала.

К концу лета у них там полностью сложилась и отладилась система разделов и рубрик; в разделе «Массолит» последние, в частности, назывались «Стрелялки», «Страшилки» и «Любовь-морковь». Ну и ещё «Фантастика» – из уважения к жанру, который, как я поняла, особенно жаловал ведущий раздела по фамилии Болонкин, её не посмели унизить эвфемизмом. В этих самых, помимо «Фантастики», рубриках, рецензенты как могли упражнялись в остроумии, излагая сюжетцы, а также цитируя и комментируя особо восхитительные кусочки из детективов, мистических романов и лавбургеров соответственно. В результате я решила: пожалуй, всё-таки хорошо, что там нет ничего о Кире К., а то её не иначе как определили бы в «Любовь-морковь», и даже в положительной рецензии тон был бы, мягко говоря, развязным – по-другому они там просто и не умеют…

Осенью Лина, с которой мы с тех пор практически не общались, вдруг прорезалась – с целью узнать, не возьмусь ли я связать для неё кардиган. Я согласилась, и она ко мне приехала; мы обсудили детали и уселись за чай.

– Выглядишь замотанной, – заметила я.

– Ещё бы: эта ярмарка книжная меня доконала. А потом вдобавок Тимка разболелся, я к ним с матерью на дачу почти каждый вечер моталась, – рассеянно отвечала она. – А теперь вот в Питер пытались отправить, в командировку. Еле отбилась.

– Почему? Съездила бы, развеялась заодно…

– Да говорю же – устала, как собака! А главное, – бессмысленно туда тащиться: Попов (ради него в основном затевалось) вроде через недельку сам в Москву собирается, здесь и пообщаемся, а Самсоновы…