Владимир Колабухин - Со многими неизвестными. Повести и рассказы

Я был уверен, что и другие члены опергруппы зря времени не теряют. Зевак на улице, когда мы подъехали к магазину, было немало, да и подворный обход ближайших домов, опрос их жителей мог выявить ценных свидетелей.

Поблагодарив Шляпникову, я вышел в коридор.

Как и ожидал, мне уже нашли свидетелей: узкоплечего веснушчатого паренька в линялых джинсах и пёстрой рубашке с отложным воротничком и тощую, как жердь, старомодно одетую старушку. Оба сказали, что видели желтое такси, выскочившее со двора почти сразу после выстрела. Номера машины старушка не приметила. Зато парню, учащемуся художественного училища, запали в память цифры: «37—38».

Я незамедлительно сообщил эти данные дежурному по отделу. «Если в машине преступники, и они попытаются выехать из города, – думал я, – им это теперь вряд ли удастся: дежурный известит о моей информации все постовые и патрульные наряды, инспекторов ГАИ».

Мы работали до глубокой ночи, делали всё, чтобы раскрыть дерзкое преступление, как говорится, по горячим следам, но… тщетно. Налётчики как в воду канули.

Домой возвратился за полночь. Попытался неслышно пробраться к себе комнату, но Елена тут как тут. На ходу застегнув халатик, поспешила из своей комнаты на кухню.

– Я тебе чаю подогрею.

Отговаривать было бесполезно, и я молча кивнул.

На кухне Лена села рядом со мной за столик и, пока я чаёвничал, не отрываясь, молча смотрела на меня зелёными, как виноградины, глазами. Только на этот раз они казались мне чуть погрустневшими.

– У тебя что-то случилось? – спросил.

– Что у меня может случиться.…Пей чай, Демичевский, пей, – ответила Лена. Поспешно отвела взгляд и попыталась улыбнуться.

«Господи! – чуть не воскликнул я с горечью в душе. – Так ведь хотел принести ей цветы. Надо же, как всё нескладно получилось».

2

Утром я проснулся раньше обычного времени. Прошёл на кухню, а Лена уже сидела у окна, задумчивая и чем-то озабоченная.

– С добрым утром! – заговорил я, улыбаясь. – Что нос повесила?

– Здравствуй! – приветливо ответила она. На лице её тоже появилась улыбка. – И всё-то замечаешь ты, Демичевский!

– Профессия такая! – засмеялся я и подошёл к плите. Осторожно потрогал чайник, а он уже горячий-прегорячий. Положил в чашку ложечку растворимого кофе, сахар, залил кипятком.

– Сегодня опять поздно вернёшься? – спросила Лена.

– Пока не знаю, – ответил я, отпивая из чашки маленькими глотками дымящийся душистый напиток. Взглянул на часы. Ещё четверть восьмого. Но дома делать нечего, так что лучше немного прогуляться. Я допил кофе, поднялся из-за стола.

– Ну, пока.

Лена рассеянно кивнула, думая о чём-то своём.

В прихожей я поправил перед зеркалом форму, галстук и вышел на улицу.

Этим утром у меня было не столь радужное настроение, как накануне. В девять часов мне предстояло присутствовать на оперативке у начальника уголовного розыска Белова, и вчерашнее происшествие в «Бирюзе» не выходило из головы. Расследование, порученное мне, предстояло трудное, а с чего начинать? Держал, конечно, в голове несколько соображений, да и. был уверен, что в уголовном розыске тоже подкинут что-нибудь существенное. Ребята там толковые, быть такого не может, чтобы уцепившись за ниточку, не помогли бы и весь клубок распутать. А ниточка у нас есть! Хотя бы тот же след протектора со щербинкой, зафиксированный во дворе магазина, описание нападавших преступников и машины, на которой они приехали.

Без пяти девять вошёл в кабинет Белова. Все оперативные работники уже в сборе. Опустив седеющую голову, Белов медленно расхаживал из угла в угол. Заметив меня, остановился и, кивком ответив на приветствие, сухо сказал:

– Что ж, начнём, пожалуй, наше совещание. У кого какие версии по «Бирюзе»? В общих чертах со сложившейся обстановкой я знаком, так что, прошу конкретнее.

Я присел на единственный свободный стул у окна. Оглядел собравшихся. Лица у всех озабоченные, глаза хмурые. Многие, наверное, не спали.

– Значит, неизвестные подъехали к магазину на такси? Чьё оно? Кто шофёр? – снова спросил Белов, ни к кому конкретно не обращаясь.

Первым вызвался ответить старший оперуполномоченный Сергей Наумов. Ему недавно исполнилось тридцать, он всего тремя годами моложе меня, а уже был одним из опытнейших оперативных работников.

– Такси принадлежит второму автопарку, – заговорил Наумов, легко поднявшись с дивана. – За машиной закреплены два водителя – Власов Николай Григорьевич, старый кадровый работник, и его молодой сменщик Водолазкин Владимир Константинович, выпускник автошколы. Вчера вечером работал Власов. По его словам, такси просто-напросто угнали, когда он отлучился в столовую поужинать. Машину его мы пока не нашли.

Густые, нависшие над глазами брови Белова опустились ещё ниже:

– А не может он быть соучастником преступления?

Наумов задумчиво пригладил русые волосы и, не сразу, но возразил:

– Маловероятно, Александр Петрович. Человек он пожилой, передовик труда, вырастил двоих детей, имеет внуков… Маловероятно.

Белов подошёл к окну, стал разглядывать улицу. С каждой минутой солнце всё ярче заливало лучами кабинет, всё громче нарастал шум города. Где-то там, в его необъятных недрах, скрывались те, кого нам надо было найти во что бы то ни стало.

– А что говорят свидетели? – опять спросил Белов.

Наумов сел, а с дивана поднялся рослый и плечистый, как всегда щеголевато одетый оперуполномоченный Громов – мой хороший товарищ и ровесник. На его лице отразилась глубокая задумчивость. Он достал из кармана замшевой куртки небольшой блокнот, заглянул в него и неторопливо начал докладывать:

– Свидетелей, паренька и старушку мы установили следующим образом…

Белов резко обернулся к нему:

– Я не спрашивал, как вы разыскали студента Бубнова и пенсионерку Малинину. Что они рассказали? У нас есть фотография Власова? Мы предъявили им её?

Громов растерянно принялся поправлять свой яркий золотистый галстук.

Я поспешил на выручку товарищу. Ведь опрашивать свидетелей пришлось мне, а не ему.

– И фотография есть, и показывали её, ─ заверил я, поднявшись. – За рулём такси сидела женщина. Разглядеть её свидетели не сумели, а вот мужчину, что находился в салоне машины, запомнили: молодой, смуглый парень… Словом, не Власов. Поскольку Бубнов учится в художественном училище, я попросил его набросать хотя бы приблизительный портрет этого человека. Бубнов согласился, и вот-вот должен принести свою работу.

Я сел, а Белов возвратился к столу, грузно опустился в кресло, задумался. То, что он повысил голос, совсем не характерно для него. Да и Громов, несмотря на своё щегольство и многословие, отнюдь не пустозвон, зарекомендовал себя умелым и знающим работником. Но в то утро время было не нашим союзником, подхлёстывало и Белова.