Елена Лесник - Голоса ангелов

Интересно, кем бы она стала, если бы не война? Она была очень высокой, и дети постоянно смеялись над ней из-за этого. Но когда я смотрю на фотографии, я всегда поражаюсь, насколько она была красива. Как принцесса.

Она всегда была позитивной, хотя её муж много пил и кричал по ночам. Из-за этого моей маме до сих пор снятся кошмары. Это была тяжелая жизнь, и я не могу себе представить, как она с этим справлялась.

Позже моя бабушка жила с нами, помогала по дому и нянчилась со мной, пока родители были на работе. Она всегда что-нибудь пекла. Она была хозяйкой дома. Никто не мог ничего сказать против неё, даже мой отец. Каждый вечер за обеденным столом мы все сидели и ждали, пока она подаст еду. Ложки она раздавала последними, когда садилась сама. К моему удивлению, я тоже это делаю. Это просто кажется правильным.

Она всегда была со мной. Она всегда была рядом, пока не ушла за день до моего 25-летия в возрасте 82 лет. Это было как гром среди ясного неба.

За неделю до этого у меня с ней состоялся трогательный разговор. Я показала ей фотографии своего парня (теперь моего мужа) и рассказала о своих чувствах и страхах. Я сказал ей, как люблю её и прочитала ей пару своих рассказов. Она была очень счастлива. А потом мы с мамой отправились в однодневную поездку.

Когда мы вернулись, её уже не было. Все, что я помню – это её руки с темными линиями. Ее сердце устало биться. Она была свободна, а мне было больно… Я винила себя за то, что оставила её одну, хотя знала, что это ничего бы не изменило. Думаю, моя мама тоже. Мы обе виним себя.

По сей день, я счастлива, что мы тогда поговорили. Как хорошо, что я успела это сделать! Знаю, что она ушла, радуясь за меня, и осознавая, что со мной все будет хорошо.

Иногда я смотрю на своих детей и вспоминаю, как бабушка говорила, что хотела бы увидеть своих правнуков. А потом она умолкала и с грустью добавляла, что будет слишком стара, чтобы помочь, и потому будет бесполезна. Для неё любовь заключалась в «делании». Но я любила её просто за то, что она была…

Я родила первого ребенка в 31 год, второго – в 33. Мой маленький сын унаследовал черты моей бабушки. Иногда это так чудесно наблюдать! Если я спрашиваю его: «Ты наша Баба Дуся?», он всегда улыбается и говорит: «Да.» Это согревает моё сердце.

Любовь между внуками и бабушками особенно глубока и священна – как моя с моей бабушкой. Это помогает мне идти вперед без страха, зная, что она все ещё прикрывает мою спину, несмотря ни на что.

Частичка её жива и будет жить в будущем, зажигая новые огни. Каждый день я смотрю на «эти руки» и беспредельно люблю каждую их клеточку.

Ничто не бывает напрасным. Никто не потерян. Мы все любимы и ценны. Благодарю тебя, бабушка, за этот дар!

Анастасия Питанова «Капучино»

«… И немного любви, пожалуйста, с собой», – улыбнулась она.

Он был художником. Он умел делать отличные капучино и рисовать на них замысловатые изображения. На этот раз это было сердце. Некоторое время оно оставалось на поверхности, и она смотрела на него не двигаясь. Она закрыла глаза, вдыхая сладко-горьковатый запах кофе.

Кофе, кофе …

Да, она слишком хорошо помнила его – запах похоти и страсти, бессонных ночей и нежности. Она обхватила руками голову, потом открыла глаза и огляделась.

Люди, все эти люди, везде… Где он?!

«Вы желаете что-нибудь еще?» Голос разбудил ее от мечтаний.

«Нет», – в отчаянии сказала она, оглядывая стены помещения. Нет, нет… если только…

Она резко встала, взяла свои вещи и начала медленно шагать. Один – два – три – четыре – д в ер ь…

На улице было ветрено. Ей всем нутром захотелось прогуляться. Она хотела просто заблудиться. Шаг – за – шагом – один – два – три… Машины проносились мимо, и улицы были серыми. Жизнь продолжалась без неё.

Я недвижима… и Я все еще здесь. Я все еще дышу. Мир вокруг меня все ещё существует.

Она с особой силой сжала чашку, развернулась и побежала обратно к мотелю через дорогу, как будто от этого зависела её жизнь.

Через десять минут женщина вошла в едва освещенную комнату и коснулась его плеч.

«Ты можешь дать мне больше… любви?» – она спросила его, тяжело дыша.

«Я отдал тебе всю свою любовь. Больше ничего не осталось. Ты выпила ее всю до дна и забыла об этом. Ты забыла как это быть самой собой», – не поворачиваясь, сказал он тихо и твердо.

Он был неподвижен и красив как гора. Ей нравилось смотреть на его потрясающий силуэт на фоне тускнеющего неба.

«Возьми все обратно! Мне это больше не нужно. Дай мне вдыхать твой воздух. Позволь мне увидеть твои сны. Разреши мне почувствовать твою любовь. Позволь мне насладиться запахом твоего утра с …капучино и туманом …» Она опустилась на пол, опустошенная.

Вдруг он повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Медленно ползли минуты, и с ними тихие фразы и предложения текли как реки из одного сердца в другое и обратно будто в сообщающихся сосудах. Воздух ощущался твердым и липким. Ее сердце до краев наполнилось любовью. Мир остановился в безмолвии.

Он схватил ее своими сильными руками и поцеловал. Она знала, что это был последний раз. Он знал, что это навсегда.

Он сделал ей еще один кофе, и она ушла, как обычно. Мир продолжал двигаться, но в тот день ее капучино был исключительно горьким.

Она сделала глоток и улыбнулась. «Я настоящая. Я здесь. Я жива. До свидания», – написала она на салфетке и толкнула ее под дверь мотеля, прежде чем уйти.

Иллюстрация: Юрий Воробьев

Сухой осенний лист летел через оживленную улицу. Он огибал газетные киоски, пожарные гидранты и людей, идущих своей дорогой. Он скользил, ловя каждый порыв ветра, пока не влетел прямо в грудь молодой женщины.

Что это? подумала она, поднимая лист и входя в высотное здание.

«Здравствуйте, меня зовут… У меня есть опыт в…» повторяла она, направляясь к лифту. Ее указательный палец коснулся крошечной гладкой кнопки, и она остановилась.

«Ладно. Я просто должна успокоиться,» пробормотала она. «Мне нужно сосредоточиться.»

Двери открылись, и она вошла в маленькую кабину лифта. Она стояла там, пока двери не закрылись, оставив позади тишину.

Хорошо. Пятый этаж . Она нажала еще одну кнопку.