Анастасия Кодоева - Четыре дня

После стольких лет унижений я так до конца и не поняла, как к этому относиться? То ли это был момент озарения, который быстро забылся, как редкий луч освещает грозовое небо, а потом тучи вновь затягивают его. То ли это было его истинное отношение ко мне, которое он скрывал, всячески стараясь не испортить ребенка похвалой.

После ухода моих клиентов осталось двоякое ощущение. «Черта с два это им поможет», если коротко. Есть «непробиваемая» категория людей, с которыми мне сложнее всего работать, потому что помочь можно тогда, когда есть хоть капля доверия.

У «непробиваемых» доверия – ноль. Причем, не только к психологам, но и вообще, по жизни. На душе было тяжко.

Что поделать, это моя работа, и в целом она мне нравится. Нравится распутывать сложные клубки эмоциональных связей и решать интеллектуальные задачи. Таков мой мир.

На выходе с работы бабушка-вахтерша проводила меня ласковыми словами:

– Пока, солнышко.

Пожелав доброй ночи, я сдала ключи, расписалась в журнале и вышла из здания. Темная улица осматривала пешеходов глазами фонарей, направляя на них желтые лучи. Рынок по пути на остановку редел, продавцы расходились по домам.

Возле овощного ларька на табурете сидела женщина, торгующая цветами прямо с земли. Перед ней стояли в пластиковых бутылках несколько букетов из крошечных роз.

– Девушка, стойте!

Я оглянулась. Меня окликнул мужчина низкого роста в темной шапке: серая куртка, спортивные синие брюки, кроссовки. На вид лет тридцать, кавказской национальности.

– Это вам! – с этими словами он вручил мне букет.

Кто это? Незнакомый парень улыбался мне лучезарной улыбкой. Растерянно поблагодарив его, я смешалась с толпой и направилась к автобусу. Кремовые розы пахли весной, хотя на дворе стоял декабрь. Незаметно парень последовал за мной и, когда я наслаждением закрыла глаза, усевшись в угол, он плюхнулся на соседнее сидение.

– Можно с вами познакомиться?

«О, да. Букеты нынче не достаются даром», – разочарованно подумала я. Как будто теперь за этот букет я ему что-то должна. «На самом деле, ничего не должна, но раз уж сидит рядом, можно поболтать», – решила я и представилась.

Мы ехали полдороги вместе, за это время я узнала, что парень – мастер спорта по боксу, и он недавно расстался с девушкой, вот как раз сейчас ему ужасно плохо.

– А вы с такими работаете?

– Конечно.

– Наверно, мне нужна ваша помощь! Дайте телефончик? – он улыбнулся.

– Я замужем, – ответила я. – Вот там, где вы мне цветы подарили, в синем здании, моя работа. На пятом этаже. А телефон – это очень личное. Надеюсь, вы не обидитесь.

Парень явно расстроился, затем сделал еще несколько попыток взять телефон, но окончательно убедившись, что ему ничего не светит, вышел на следующей остановке. Видеть людей насквозь – мое наказание за то, что выбрала себе труд по душе.

*

Наутро меня разбудил телефон. Звонила приятельница, ответить я не успела, но и уснуть уже не смогла. Разозлившись, плюхнулась обратно: за окном валил снег крупными бесформенными хлопьями. Ведь скоро Новый Год.

Как это вообще возможно? Я закрыла глаза и вспомнила отпуск, который закончился как будто вчера. Или мне это показалось? Мы с дочкой растянулись на мокрых полотенцах на берегу, спокойные и счастливые.

Лето хочется ухватить за хвост, поймать, как легкий солнечный зайчик, потрогать, как облако. Когда я была маленькой, то очень ждала волшебства, скрипучего снега, новогоднего запаха хвои и света от зажженных ёлочных огней. Потом мы с сестрой Катькой ждали лета. Ждали моря, прозрачного, опьяняющего теплом, которое кружит голову и солью посыпает горячие камни.

Моя первая встреча с морем была незабываемой. Мне было двенадцать, у меня был махровый розовый купальник (да-да, именно махровый, из-за чего он всегда оставался мокрым, стоило мне лишь раз окунуться, и я покрывалась гусиной кожей от холодного ветра).

Мама, я и Катька. Дядя с тетей и их двое детишек. Семеро счастливчиков. Мы жили в четырехместном домике в глухом селе на берегу, по утрам мама с тетей жарили ароматные янтарные гренки с хрустящей корочкой. Во взбитое яйцо с солью обмакивали кусочек белого хлеба и отправляли его на сковородку. Вкуснее в жизни ничего не пробовала, это чистая правда.

Мой двоюродный брат Миша ел их с вареньем, и я не могла понять, как можно сочетать солёное со сладким?

По вечерам мы, дети, вчетвером отправлялись на пляж, искали дохлых рапанов, источающих омерзительный запах, в надежде, что назавтра высушим их на солнце и вонь исчезнет. Вонь не исчезала.

Помню, что с упоением играли в пиратов на воображаемом бревне, плавающем в море отшельником. Это поистине была волшебная встреча с морем. После, к моему удивлению, такие моменты стали радовать всё реже и реже, и иногда я ловила себя на мысли: «Что я тут делаю? И где восторг?»

На море становилось с каждым годом все скучнее и жарче. Камешки в волнах шипучей пены больше не обладали той магической силой.

Отчаянно хочется продлить этот момент удовольствия, растянуть его до бесконечности, как жвачку, которую дети наматывают на палец. Но есть одна небольшая поправка: чтобы жвачка растянулась, она должна превратиться безвкусную…

Вскоре, спустя несколько месяцев, в преддверии Нового Года я впервые почувствовала, что происходит что-то не то. Куда-то исчезла тайна, предвкушение волшебства больше не будоражило, как прежде. Подготовка подарков, блюд, нарядов и развлечений вдруг превратилась в обычную рутинную обязанность.

И тогда двенадцатилетняя Нина в кудряшках и в синем новогоднем платьице сделала свое первое «гениальное открытие». В мире есть то, что нам неподвластно. И это – почти всё. Эта мысль поразило меня, как молния!

Само собой, не каждый день ребёнку приходится сталкиваться с такими выводами. Куда уходит волнение, новизна? Я не знала ответа на этот вопрос.

Захватив ежедневник, кошелёк и список всего необходимого, я вышла из дома. В офисе закончились чай и сахар, ещё нужны были пакеты и салфетки.

Салфетки расходуются быстрее, чем сахар и чай, потому что в кабинете семейного психолога люди плачут. Часто плачут, много плачут… Охотно и не очень, громко и тихо. Некоторые плачут с истерикой и катанием по полу, а некоторые – беззвучно, как тень.

По слезам всё можно сказать о человеке! Кто-то сказал, что глаза – это зеркало души, но я думаю, это не совсем так: слёзы – вот зеркало души.

Моя корзина наполнилась почти до самого верха, пока я не обнаружила, что в ней слишком много лишнего. Где-то я читала, что шопоголики заполняют товарами свою внутреннюю пустоту. Зазвонил телефон.